– Ты себе даже представить не можешь. – цедит он грубо.
– У меня пропало желание веселиться. – вбивается между нами Киреева. Едва держусь, чтобы всю рожу ей не исцарапать. Но стерва меня будто не замечает. Поворачивается к психу и поёт: – Хочешь уехать со мной?
Дикий смотрит на меня. Прямо в глаза и… соглашается.
– С удовольствием.
Я умираю. Прямо посредине торгового центра. Замираю безжизненной статуей. Вся злость угасает, оставляя только болезненное разочарование. Крепче вжимаю пальцы в предплечья, чтобы скрыть дрожь. Вскрываю зубами рану на губе. Чувствую, как капля крови стекает по подбородку. Она же оседает алым пятном на светлом полу. Парни о чём-то говорят с Андреем. Киреева с победным выражением трётся около него. Крик застревает в горле вместе со слезами. Обида душит. Словно стая пирующих волков внутри органы раздирает. Нутро заполняется кровью. Я ощущаю её сладкий металлический запах. Он оседает в носу, лишая обоняния. К глотке подкатывает тошнота. Хочется выть, орать, скулить, покалечить Кирееву, наброситься на Андрея и высказать ему всё! Но тогда все поймут, что со мной происходит, какая буря гремит за рёбрами, сколько боли причиняет безразличие человека, в которого влюблена. Его жестокий поступок ранит так глубоко, как никогда не цепляло ничего другого. Меня уже предавали, но тогда справлялась. А сейчас…
Дикий обнимает Таньку за талию и ведёт к эскалаторам. Она притискивается к нему грудью. Опускаю ресницы, только чтобы не видеть их вместе. Обо всех своих планах забываю. Заглатываю пропитанный ненавистью и горечью кислород. Расплываюсь в улыбке и со всей доброжелательностью кричу ему в спину:
– Андрюша, ты только обязательно предохраняйся, а то подцепишь что-нибудь!
Киреева краснеет от гнева. Я улыбаюсь до ушей, маша им рукой в прощании.
– Не обращай на неё внимания. – последнее, что я слышу, прежде чем парочка растворяется в толпе.
Ну что же? Я актриса и знаю свою роль. Беззаботная, весёлая, счастливая девушка, у которой в жизни всё зашибись. У неё нет проблем и разочарований. У неё не болит сердце и не истекает кровью изрезанная душа. Её не раздирает на куски от желания сорваться следом и признаться Дикому в том, что она к нему чувствует. И ей совсем не хочется остановить его и сказать: не уходи с ней, останься со мной, потому что я влюблена в тебя.
Я – Кристина Царёва. И сегодня я проиграла.
– Раз уж моя половинка слилась, предлагаю вам, парни, составить мне компанию. Я на колёсах. Как на счёт скататься к заливу? Что скажете? – смеюсь с видимым задором.
Они сомневаются. Мнутся, не спеша соглашаться.
– Макей нас потом приёбнет.
– Пф… – фыркаю, безразлично отмахнувшись от глупого предположения. – Это я его убью за то, что бросил меня одну. Ну так что, едем? – выбиваю из сумочки ключи от Хаммера, держа за кольцо перед их лицами.
– Чем чёрт не шутит. – соглашается Даня. – Когда ещё выпадет шанс скататься на залив?
До вечера играю роль. Улыбаюсь, смеюсь, плаваю в прохладной воде, общаюсь с сослуживцами друга, продолжая поддерживать ложь о том, что Пашка мой парень. Так никто из них не станет подбиваться клинья. Да и после того, как узнали, кто мой папа, вряд ли у кого-то из них возникло бы такое желание. Мы легко находим общий язык, особенно с Даниилом, но время близится к вечеру и приходится подвезти парней до части.
На парковке не задерживаюсь, дабы не искушать себя новой порцией страданий по Андрею. Настроения ехать домой совсем нет. Голос пропадает, сменяясь дробными вдохами и выдохами. Я весь день провела на грани, и мне просто необходимо время и одиночество, чтобы прийти в себя.
