Она – моё табу - страница 9

– Блядь! – хриплю, мотнув башкой в попытке изгнать из неё похотливые мысли и картины, рисуемые голодным воображением.

Я не должен думать о том, чтобы после порки уткнуть её лицом в подушку, вынудить поднять задницу и войти в неё сзади. Так же и допускать мысль, как сожму в пальцах дерзкие соски Фурии. Как буду кусать её за шею, вынуждая стонать.

Мать вашу, что за херня со мной происходит?! Это не я! За двадцать лет у меня ни разу не возникало желания целенаправленно причинить кому-то боль. И о жёстком сексе я тоже не думал до тех пор, пока не увидел сексапильную мелкую стерву.

Наверное, стоит всё же отбросить принципы и согласиться на предложение Макеева снять проститутку. Не так уж это и противоестественно: платить за секс.

Но, сука, проблема в том, что даже думать о таком мерзко. А вот о том, чтобы отыметь зазнайку – наоборот. Не идёт из головы образ торчащих из-под топа вершинок и впадинки на спине, уходящей под шорты. Какая она без тряпок? Ореолы сосков будут розовые или же более тёмные, в тон оливковой коже?

– Мать… Зачем я вообще это представляю? – сиплю в воду, набрав её в ладони и опустив в них лицо. – Надо переключиться. Я сейчас выйду отсюда тем человеком, которым был до встречи с Царёвой. Даже если снова пересечёмся, сделаю вид, что ничего не было. Её для меня нет. Всё.

Дав себе инструктаж, забиваю лёгкие влажным кислородом, смываю последнюю кровь и выхожу из ванной. Ангелина, как и обещала, стоит за дверью. Без слов, словно призрак, ведёт по коридорам в гостиную, где за столом сидит уважаемая чета Макеевых, Паха и, мать её, Фурия. Она-то первая меня и замечает. Растянув ядовитые губы в довольной, но откровенно угрожающей улыбке, проводит вилкой вдоль горла с посылом: тебе пиздец. То же и сощуренными глазами транслирует. Делаю вид, что не замечаю надменной гарпии. Чеканной походкой, вошедшей в привычку, вхожу в комнату, намеренно громко шагая. Паша подскакивает из-за стола и подходит ко мне. То же самое и его родители делают.

– Андрей. – коротко представляет предкам. – Мама – Елизавета Игоревна, и папа – Владимир Алексеевич. Крис ты уже знаешь. – недвусмысленно указывает глазами на разодранную кожу.

Создаю подобие улыбки и киваю ненормальной. Она корчит злобную гримасу, но я расчётливо игнорирую её присутствие. Пожимаю протянутую руку мужчины.

– Рад знакомству.

– Взаимно, Андрей. – улыбается он. – Рад, что хоть тебя этот дармоед слушает. – хлопает скривившегося сына по плечу.

Отпускаю его кисть и легко пожимаю тонкие аристократические пальцы его супруги.

– Рада, наконец, личному знакомству. Паша часто о тебе говорит.

– Не преувеличивай, мам. – вздымает голову к небу друг, глазами моля всех богов остановить её.

– Она не преувеличивает. Надеюсь, что после армии вы останетесь друзьями, а не потеряетесь, как многие до вас. Самая крепкая дружба зарождается в самые сложное времена. – весомо заверяет глава семейства. – Хоть один нормальный человек в окружении этого балбеса уже дорогого стоит.

Я максимально сдержанно улыбаюсь, чтобы не заржать от обречённого вида товарища, пока отец откровенно над ним стебётся. Вот только перехожу на новый этап дебилизма, зачем-то взглянув на мегеру. Она переоделась, но скромнее выглядеть не стала. Бледно-зелёное платье, если так можно назвать клок ткани, начинающийся чуть выше сосков и заканчивающийся, уверен, сразу за ягодицами, светится как паутина. Лифчик, можно было и не надеяться, так и не занял подобающее ему место. Только более плотная ткань в районе лифа и не даёт рассмотреть её тело во всех подробностях. Тяжело сглатываю, стараясь незаметно её изучить, но снова палюсь с потрохами. Она хватает из соусника ложку и ведёт языком по всей длине. Дойдя до края, засовывает её в рот и принимается с причмокиванием посасывать. Через силу отрываюсь от маковых губ, но тут же врезаюсь взглядом в янтарные, переполненные огненным злорадством глаза.