— Мне нравилось больше, когда ты молчала.
У меня перехватывает дыхание от звука его приглушенного голоса.
Немного поерзав на стуле, провожу языком по пересохшим губам и вздергиваю подбородок.
Я уже приняла вызов, и нет смысла отступать.
— Да? — искренне удивляюсь я. — Как жаль, что я больше не доставлю тебе такого удовольствия.
Коротко улыбнувшись ему совершенно неестественной улыбкой, снова беру приборы. Разумеется, аппетит давно испорчен. Но сидеть безропотной мышкой я больше не собираюсь.
7. 6
Эзио
Сигареты, и бутылка виски в десять утра. Две вещи, которые мне потребовались после завтрака в неожиданной компании жены. И это не то, чем обычно я занимаюсь в это время.
Потягивая выжигающую горло жидкость, признаюсь себе в том, что снова нарушаю привычный распорядок дня из-за нее. Это не должно войти в привычку, иначе контроль, который я воспитывал в себе все эти годы, сорвется с цепи. И тогда я буду нуждаться в Филиции, а мне не нравится в ком-то нуждаться.
Та, в ком я действительно нуждаюсь, мертва. Никто не в силах заменить ее. Никто, кроме ожившего привидения.
Мне не следовало привозить в свой дом копию своей погибшей жены. Я должен был смириться с этой утратой. И я собирался…
В день, когда случилась трагедия с Мэл, я прилетел в Америку, чтобы сразу уладить все документальные вопросы с Анджело. Я находился не в себе, и это не было моей лучшей идеей, однако мне требовалось это бегство, потому что с последним вздохом моей жены все краски мира потеряли цвет и солнце погасло навсегда.
С каждой секундой меня все больше и больше душили нависающие над головой тени. Они жаждали утащить меня в могилу следом за Мэлл. Я слышал их голоса. Много голосов. Но я не был человеком, которого бы напугала темнота. Я владел ей в совершенстве. Ведь рядом была Мэл, баланс, удерживающий меня на границе добра и зла. Разума и безумия. Ей с легкостью удавалось возвращать меня из лап собственного монстра, рядом с ней он был послушным псом. Вот только когда пес теряет хозяина, он пытается вырваться из замкнутого пространства. И он вырвался в тот же день.
Как только я переступил порог ее родительского дома и обнаружил вместо траурной тишины музыку и звон бокалов, то с трудом подавил желание достать автомат и перестрелять всех, кого встретил внутри. Передавить голыми руками горло хозяина этого дома. Помню как сейчас, какой силы ярость вспорола каждый связующий нерв в моем теле, пес сорвался вновь, но посадить его на цепь больше было некому, по крайней мере, я так думал. Пока среди этого пира во время чумы не увидел ее. Живую Мелоди.
Только это была не она. А ее сестра. Филиция. Дурное предчувствие, что с этого момента ничего не будет как прежде, ослепило меня так же, как и яркий свет софитов, среди которого я уже с трудом мог различать белоснежные улыбки гостей.
Двойник моей жены, или как еще я мог назвать девушку, похожую на Мэл до мозга костей, в идеальном красном платье и выкрашенными в цвет ему ногтями и губами, стоял возле башни из бокалов с шампанским.
Это был день ее совершеннолетия.
Я замер, как и воющее в груди сердце, пока наблюдал с рапирающим жжением под кожей, как изящно тонкие пальцы перебирают элегантную ножку бокала. Она такая же. От манер и лебединой шеи до непослушного локона, небрежно выбившегося из светлой копны волос. Древнегреческая богиня с идеальной золотой кожей. Большие глаза, вздернутый нос и точеные скулы. Даже губы с выемком под нижней были точь-в-точь, как у Мэл. Филиция была ее точной копией.
