Мне не хотелось из-за ссоры отступать от намеченного плана. Вечером восьмого я взял с батареи полутораметровую железку, чтобы использовать как линейку. Спустился на задний двор и начал рисовать мелом квадраты. Меня заметила девушка со студенческого телевидения. Спросила, для фильма ли я это делаю. Приятно, когда люди в вопросе подсказывают ответ.
В четыре часа ночи я собирался выйти из общежития. Это время казалось самым подходящим. В темноте меня бы никто не заметил из окон. К тому же все бы уже спали. Я пытался подремать перед делом, но от волнения не мог заснуть. Взял свою большую сумку, будто бы собрался на ранний поезд. Проснувшийся охранник открыл мне дверь. Я выждал около двадцати минут, чтобы он снова заснул.
Быстрыми движениями я начертил контуры рисунка в квадратах, а потом начал закрашивать красной краской. У верхнего уголка сердца понял, что краски не хватит, – пришлось закрасить широкой кистью только контур рисунка. Потом оранжевой краской над изображением написал «Лапа 8)». Я по привычке, как в СМС, сделал восьмерку вертикальной, а ведь мог повернуть ее, чтобы получился смайлик.
В половине шестого неожиданно вышел охранник с разнорабочим Тагиром. Раздался трехэтажный мат. Наконец они присмотрелись ко мне.
– Это наш студент, я его знаю, – сказал Тагир.
– Ты чего тут устроил?! – орал охранник.
– Это просто послание для девушки, – испуганно оправдался я.
– А подойти к ней не пробовал? Сказал бы, что она тебе нравится. Зачем вандализмом-то заниматься? Кто теперь это убирать будет? – недоумевал он.
– Я сейчас уйду, только не говорите никому. Меня из общежития могут выгнать, если узнают. Мне тогда жить негде будет, – умоляюще говорил я.
– А раньше чем ты думал? – злорадствовал охранник.
– Да отпусти его. Он же молодой еще, пусть идет, – убеждал его Тагир.
Охранник требовал выбросить кисти и краску в контейнер для мусора и возвращаться в комнату. Когда я стоял у лифта, он попрекал меня, что разбудил его в четыре часа ночи ради такой глупости.
С чувством исполненного долга я лег в постель и мгновенно отключился. Через два часа позвонила мама. Она отдала машину на техобслуживание и предложила встретиться. Мы гуляли по пустынной набережной. Машины вокруг не ездили – центр был перекрыт для праздничного парада. Вдалеке стояла военная техника. Я попросил у мамы телефон, чтобы отправить О. сообщение. Послания с моего номера она не видела, потому что заблокировала меня. Я попросил выглянуть ее в окно. Она написала на мой номер, что видела. Никаких восторгов не последовало.
Вернувшись в общежитие, я первым делом зашел к ней. Она делала вид, что чем-то занята.
– Это для тебя… за окном. Что скажешь? – начал я разговор.
– Почему у сердца только угол закрашен? Краски, что ли, не хватило?
– Да, не рассчитал немного, – совестливо ответил я.
– Снизу линия кривой вышла. Будто неуверенной рукой делал.
– Второпях не так просто все сделать идеально.
Этот диалог звучал так, будто я оправдываюсь за свой сюрприз.
– Тебе не кажется странным, что мы на днях вдрызг разругались, а ты еще не извинился?
Я не понимал, почему она не хотела принимать мои действия в качестве извинения.
Через несколько дней мы с друзьями пошли на дикий пляж отмечать мое девятнадцатилетие. Ж. замариновал мясо и пожарил шашлыки. Я загорал, пока остальные организовывали застолье. Мы взяли с собой камеру со студии, чтобы снять несколько фрагментов для фильма. Я немного поел и сбежал.
