Рядом с ним семенит моя соседка снизу. Сотрудница почты Валентина Семеновна. Она-то и приносит мне пенсию и все время возмущается, что я ее топлю, угрожая судебными исками. Когда-то в молодости экстравагантная женщина. Сегодня она может привлекать внимание лишь истериками. Следом за ней, виляя хвостом, бежит ее пес Бобик – единственный из этой троицы, кто меня не раздражает своим поведением. Иногда по доброте душевной я угощаю его сосисками или ломтиком хлеба. Если бы он был человеком, я бы выпил с ним и рассказал ему о своей жизни, но он всего лишь животное.
Подхожу к окну в параллельный мир. Чудище смотрит оттуда, словно гипнотизируя взглядом. Что бы ему ни говорил, оно молчит, пристально меня изучая.
– Знаешь, кто я такой? Иван Иванович Парфенов! Светило науки!
Никакого резонанса. Срываю скатерть со стола и закрываю окно, но скатерть падает на пол, и перед моим взором снова возникает чудище.
Скрипя зубами от злости, я хватаю его и направляюсь к входной двери. Пора покончить с ним раз и навсегда! Быть может, тогда все в моей жизни станет иначе. Вот я в подъезде. Быстрым шагом спускаюсь по лестнице. Выхожу на улицу. Там стоят мои соседи и, глядя на меня, качают головой. Виктор Петрович почесывает подбородок и, наблюдая за моими действиями, кривит рот в ухмылке.
– Ты что, Иваныч, совсем допился?! Куда зеркало тащишь?!
– Не твое дело! – кричу в ответ. – А если хочешь, можешь посмотреть, что я несу! – Вытягиваю руки, держа злосчастный прямоугольник прямо перед ним, а он лишь смотрит и пожимает плечами.
– Зеркало как зеркало, а ты шел бы проспался!
– Совсем с катушек съехал, – причитает Валентина Семеновна. – А ведь еще доктор наук!
Со злости я бросаю окно на асфальт и ухожу. Теперь я избавился от чудища. Могу дальше сидеть дома и курить сигары, потягивая виски. А соседи пускай и дальше считают меня сумасшедшим. Я-то знаю, кто я такой на самом деле. Великий ученый и автор множества трудов. Да этот сброд мне в подметки не годится.
Весь вечер сижу, попивая виски. Уже стемнело, и я включил свет. Яркая лампа озарила комнату. Я гляжу на улицу и замечаю, что из окна на меня пристальным взглядом смотрят те же самые налитые кровью глаза чудища.
Вода в пруду до удивления прозрачна и как-то услужливо чиста. Даже в нескольких метрах от берега видны донные камешки. Виктор сидит на платном пляже, погрузившись в раздумья. Сегодня сыну исполнилось двадцать лет. Дочь полутора годами моложе. Его бывшая жена спокойно лежит, расстелив полотенце на согретом солнцем песке и надев солнечные очки. На ее лице улыбка, которая для окружающих вполне сходит за счастливую. Но они уже пять лет в разводе, а все равно жизнь постоянно сталкивает их лицом к лицу – его и Марину, как бы они ни возражали против этого. Чуть поодаль от него, читая книгу, сидит грузный детина в оранжевой футболке и накинутом сверху красном жилете, время от времени он поглядывает на округу. Скорее всего, пляжный спасатель. Виктор не спеша поднимается, стряхивает с ног несуществующий песок, идет к воде. Наклоняется, машинально умывает лицо. Легко ступает в пруд, заходя все дальше. Вода по щиколотку. Перед глазами как-то внезапно возникают, плывут картины детства. Походы в садик. Запеканка на завтрак. Сладкий некрепкий чай. Белые теплые руки матери, ее улыбка, всегда добрая. Широкие сильные плечи отца. Аттракционы в детском парке. Мороженое. Цирк. Сладкая вата. А вот и дворовые друзья. Неизменные потертые качели. Падение с них. Разбитый лоб.
