– Да, мы кажется, где-то виделись… – не зная как реагировать, неуверенно проговорила Ольга.
Встреча была для нее неожиданной.
– Я вас узнал, – обрадовался, что вспомнил, Егор. – Я видел вас с моим братом.
– Егор, нам уже пора, видишь, человек спешит! – дернула за руку мальчика Марина.
– Да, я пойду, – подтвердила Ольга, у которой тоже не было никакого желания продолжать разговор.
– Ну, я вас еще увижу, – пообещал Егор. – Мы тут до сентября. А вы?
– Наверное с недельку еще побуду, – удаляясь, сказала Ольга.
Марина задумчиво смотрела ей вслед. Она не присутствовала при обсуждении Ольги стараниями родственников, но кое-что из одного разговора она слышала. Из услышанного Марина отчетливо поняла, что пребывание в деревне оказалось для них неприятной неожиданностью, особенно для Нины Агафоновны.
Автолавка бурлила. Очередь, как обычно, полянцы занимали с утра. Каждую неделю практиковались два-три списка очередности. В эту среду списков было три. Автолавка уже подъехала, а выяснение, какой список правильный, всё продолжалось.
– Сырку бы мне российского грамм этак триста, – прошелестела Матрена Тимофеевна, которую из уважения к возрасту сосельчане пропускали без очереди.
– А может возьмете пятьсот? – пошутил румянощекий водитель и продавец Петр.
– Ошалел ты что ли? – замахала на него кошелкой восьмидесятитрехлетняя старушенция. – Этакий ты нехристь! Куда мне столько?
– Ну, в гости кого позовете, бабушка.
– Ты давай, Петька, не болтай, – вмешалась «Коробочка». – Время идет, а народу-то много.
Музыкант Дудкин, появившийся вскоре после прибытия автолавки, был прилично пьян. Он еле удерживал в руках трубу.
– Ну и в каком я списке? – заплетающимся языком еле выговорил он вопрос.
– В списке на койкоместо в вытрезвителе, – со знанием дела сообщила пьянице Симагина.
– Что пил-то, Юра? – добродушно поинтересовался почти трезвый Редькин.
– По-ше-ничную, – членораздельно ответил Дудкин.
– В одно лицо?
– С ею, – показал музыкант на трубу.
Редькин добродушно рассмеялся и покрутил пальцем у виска.
Очередь между тем продвигалась. Отоварились Синицкие, кое-что взяла Арсеньева, накупила полный рюкзак «Коробочка».
Погода весь день стояла неважная, а где-то через час после прибытия лавки начал накрапывать дождь.
Симагина выполнила свое обещание – заняла очередь для Милютиных. К автолавке из них пришли трое: Павел, Нина и Марина. Витковский с Егором остались дома – пилить дрова.
Все трое любезно поздоровались с полянцами, которые тоже ответили им вполне дружелюбно. Исключение составил только Редькин. Его очередь была следующей за Симагиными, и ему не очень-то понравилось, что новичков пропустили вперед. Музыкант же Дудкин был настолько пьян, что его не очень интересовало, кто за ним в очереди, а Цепкина к тому времени уже отбыла. Однако, как ни пьян был Дудкин, Нину Агафоновну он всё же узнал.
– Зд-драв-вству-те, – поздоровался он и попытался заглянуть ей прямо в лицо осоловевшими глазами.
– Здравствуйте и до свидания, – отвернулась от него Милютина.
– А вы передайте вашему любезному другу, что я в гости завсегда готов, – не отставал Дудкин.
– Передам, – лишь бы отвязаться бросила та. Не обращая больше внимания на Дудкина, Милютина поплотнее запахнулась в плащ и надвинула на голову крепившийся на крючках капюшон.
Пока она, муж и Марина приценивались и изучали ассортимент, на остановке появилось новое действующее лицо – Ольга. Ей, похоже, никто не занимал. Подойдя к уже прилично рассосавшейся группе полянцев, она неуверенно поинтересовалась, кто последний.
