Парни поочередно подгребали веслами, а Юлька устроилась в лодке поудобнее и занималась своим обычным делом – строчила дневник, намереваясь, очевидно, своевременно зафиксировать все события минувшего дня.
– Юлико, почитать-то хоть дашь? – в который уже раз спрашивал ее Леха, а она только передергивала плечиком и демонстративно отворачивалась: мол, отстань, не до тебя.
– Ну и зря, – наставительно продолжал Леха. – Творчеством нужно делиться, радовать им других. А иначе какой в нем смысл?
Но Юлька, как видно, глубоко ушла в процесс, так что не обращала ни малейшего внимания на Лехины доводы. Он еще немного порассуждал сам с собой и умолк.
И тут раздался возглас Сергея:
– Смотрите-ка, что это?
На небольшой косе, возле самой воды, возвышалась целая пирамида, сложенная из комков глины, чуть ли не с метр высотой.
– Это кто тут такую кучу навалил? – озвучил Леха возникший одновременно у всех вопрос.
Юлька пристально осмотрела странное сооружение.
– Может, бобр натаскал? – нерешительно предположила она, постукивая по подбородку концом авторучки.
– Бобр? – Сергей в сомнении прищурился. – Зачем?
– А это он так территорию пометил! – ухмыльнувшись, сказал Леха.
Юлька фыркнула в нос.
За время путешествия они уже не раз видели бобров – речка вполне оправдывала свое название. Животные эти были довольно пугливыми, при виде лодки сразу же плюхались с берега в воду – и лишь изредка высовывали над поверхностью плоскую голову, настороженно наблюдая за подозрительными пришельцами. Однако никаких бобровых построек – ни хаток, ни тем более плотин – путешественникам не встречалось. Юлька объясняла это тем, что поскольку берега здесь в основном высокие, то водные грызуны просто роют в них норы. Леха же, по примеру Винни-Пуха, заявлял, что это, вероятно, какие-то «неправильные» бобры.
Вот и на сей раз он выразил убеждение, что от здешних бобров всего можно ожидать, так что диковинная пирамида – это, скорее всего, и впрямь их звериных рук дело.
Впрочем, незатейливое архитектурное сооружение уже осталось позади – лодка шла своим курсом, не останавливаясь и не задерживаясь.
Но разговор по поводу странного поведения мохнатых речных обитателей на этом не закончился.
– У Эзопа забавная басня есть про бобров, – решил развить тему Сергей. – Там утверждается, что если бобра преследует охотник, то зверь, чтобы спастись, отгрызает у себя… что бы вы думали?
– Хвост? – подал мысль Леха.
– Нет, гораздо драматичнее. Собственные гениталии. А потом кидает их преследователю.
– На кой?
– Потому что как раз его причиндалы охотнику и нужны. В них ведь бобровая струя – очень ценное лекарственное средство. Вот бобр от них избавляется – и тем самым спасает себе жизнь.
– Что ж это за жизнь без причиндалов? – искренне подивился Леха.
– Видимо, это тот случай, когда из двух зол выбирают меньшее…
– Да чушь это всё! – фыркнула Юлька. – Я тоже что-то такое читала, но это сказки. Сроду бобры так не делают.
– А в античности считали иначе. Вот, скажем, как будет «бобр» по-латыни, знаешь?
– Castor?
– Вот-вот. А вам это слово никаких ассоциаций не навевает?
– Кастрированный! – выпалил Леха.
– Садись, пять, – похвалил Сергей. – Так что, как видите, всё взаимосвязано.
– А еще на «касторку» похоже. Может, ее тоже из бобровой струи делают?
Знаток античных басен пожал плечами.
– Наверное…
– Да нет, – Юлька сдвинула очки на кончик носа. – По-моему, касторовое масло делают из семян растений. Вроде бы из клещевины…
