– Стой смирно, – сказала она то ли коню, то ли Корвину.
Первый повиновался. Услышал ли ее принц, Кейт не знала. Она не была уверена, что он в сознании. За последние полчаса он не издал ни звука.
Кейт захлопнула тяжелую деревянную дверь, задвинула три засова. Деревом дракона не остановишь: надо было еще расставить и привести в действие чар-камни. Но сначала – снять Корвина с седла, прежде чем он упадет и сломает шею. Кейт же потом и обвинят в убийстве, с ее-то везением.
После заката дар исчез, и действовать приходилось своими силами. Она завела Золотце в стойло, устланное ветхой соломой, обхватила Корвина за талию и стащила с седла. Не удержала. Принц повалился, подмяв ее под себя. Кое-как поднявшись, Кейт отвела мерина в другое стойло, сняла седельную сумку и по узкой лесенке взбежала в круглую комнатку на втором этаже.
Там она нашла три амбразуры, расположенные священным треугольником, поместила в каждую по камню, шепотом молясь, чтобы магия амбразур еще действовала. Если фундамент древней башни просел, это могло плохо отразиться на чарах. Положив последний камень, Кейт произнесла заклинание и, затаив дыхание, стала ждать. Наконец возник мерцающий барьер. Впервые за несколько часов она вздохнула спокойно. Внешняя угроза осталась за стеной.
Теперь надо было разобраться с той, что находилась внутри.
Борясь с усталостью, Кейт спустилась на первый этаж. Корвин лежал в той же нелепой позе, в которой она его оставила.
– Пожалуйста, не умирай, – шептала она, подходя к нему.
Кейт потащила его из стойла, морщась от того, как грубо с ним обходится. Но иначе не получалось. Корвин был неподъемным, словно налился драконьим ядом. Она дотронулась рукой до его лба: он пылал от лихорадки. Принц приоткрыл глаза и тут же закрыл. Вскоре дыхание сделалось глубоким. Кейт надеялась, что он действительно уснул. Ей бы очень не хотелось, чтобы Корвин сейчас бодрствовал.
Набравшись смелости, она расстегнула его ремень и пуговицы на рубашке и осторожно сняла ее. На запястьях принц носил короткие кожаные наручи. Она развязала их и увидела на правой руке татуировку: ястреб с зажатым в когтях щитом. Татуировка выглядела знакомой, но Кейт не смогла вспомнить, где видела такую. Она почему-то занервничала. Сколько же лет прошло со дня их последней встречи? Тогда у Корвина не было никаких татуировок, она это точно знала.
«Теперь он – совершенно другой человек, – напомнила себе Кейт. – Как и я».
С нательником справиться оказалось не так-то просто, его нужно было снимать через голову. Корвин застонал: местами ткань присохла к ранам. Наконец Кейт отбросила нательник, стараясь не думать о его наготе и сосредоточиться на ранах, которые требовалось промыть, но ее щеки все равно запылали румянцем. Несмотря на горячечную красноту, кожа принца осталась гладкой и нежной там, где не было ран. Разве что полоска темных жестких волосков сбегала от пупка под пояс бриджей.
Кейт принесла воды из колодца, присела рядом. Дрожащими руками принялась протирать его увечья. Она полила водой на глубокие колотые раны на плече, отчего Корвин вздрогнул и очнулся, но тут же вновь потерял сознание. Промыв их, насколько это было возможно, Кейт достала из седельной сумки баночку с мазью. Снадобье, вообще-то, предназначалась для лошадей, но она решила, что вреда не будет. Уж во всяком случае, это будет лучше драконьего яда. Она начала осторожно смазывать раны. Кожа Корвина пылала. Надо было смочить какие-нибудь тряпки и накрыть его, чтобы не сгорел от лихорадки. Сама Кейт уже замерзала, однако разводить огонь не решалась.
