Оно мне было надо. Вертикальные мемуары - страница 9

но селянки были жеманны, насмешливы и глуповаты,

зато на лето приезжали бледные снулые москвичи

и зажигательные москвички в открытых сарафанчиках.

В избах, где жили городские, играла незнакомая музыка,

голоса страстно вздыхали о чём-то на импортных языках.

Мальчишки фланировали мимо окон, мечтая пригласить

этих непонятных жителей другой планеты и не решаясь.

Жизнь для детей летом в деревне кипела страстями,

через дядьку подростки покупали тайком вино «агдам»,

покуривали всякую дрянь вроде вьетнамской «птички».

Прошли годы, клуб давно закрыт, деревня вымерла,

и только постаревший, но шустрый Быстрёныш

оживляет унылый сельский пейзаж.

Вечно раздражённый чем-то, крикливый,

Витька яростно вымогает по утрам «бутылочку»

у молчаливой и неприступной жены-продавщицы,

сбивая с панталыку незадачливого соседа Мишку.

Дядюшка Степанова, сельский философ и алкоголик,

живёт отшельником в бабушкиной бане (их две у них),

куда Витька упорно шастает почти ежедневно

с целью «замануть» дядьку в какую-нибудь авантюру,

в деревне калыма навалом, колоть-пилить дрова,

а ещё москвичи приезжие рыбки любят откушать,

при том что рыболовы из них, как правило, никакущие,

а дядька мой наипервейший рыбак в деревне,

Вверху – он, Витька-киномеханик, справа – закрытый клуб, слева – деревенская улица, внизу – мой дядя Миша, рыбак и философ.

наловит, продаст – городские расплачиваются щедро.

Грибочки, ягодки тоже всегда пристроить можно.

Обработает, втянет вот так хитрован-Витька

моего простодырного дядьку в очередную «халтурку»,

сам через час смоется под благовидным предлогом,

а к расчёту вот он, нарисовался хрен сотрёшь,

дышит тяжко с устатку – натрудился человек! –

тянет потную ладошку за денежкой, за стаканом,

доверчиво смотрит «иисусиковыми глазёнками»,

умильно улыбается котиком – и вечно в наваре, гад.

А ежели кому водку купить в неурочный час надо,

то тащит Витька клиента скорее к себе домой,

подпрыгивая от нетерпения, то и дело забегая вперёд,

раскрывает перед гостем двери, суетится мелким бесом,

кричит: «Лидка! Да где ты там подевалась, зараза?!»

Всё это только ради того, чтоб, масляно улыбаясь,

выпросить у покупателя стакашочек «беленькой».

Царственная Быстриха, будучи продавцом магазина,

торгует водкой и самогоном на дому в любое время,

она невинно улыбается и в то же время густо краснеет,

подобно парочке Сашхен-Альхен Ильфа-Петрова,

но к покупателям «казёнки» относится уважительно,

поскольку заводскую водку пьют в этих краях ВИПы,

клиенты состоятельные, здоровье берегущие.

А вот мужа Лида ни во что не ставит, косится,

кривится, морщится, только что «брысь» не говорит.

Витька Быстрёныш – деталь местного пейзажа,

человек нахальный, неуёмный и любопытный,

он в день раз по пять обходит полупустую деревню,

всё вынюхивая, выглядывая, подслушивая…

…Он повесится прямо в собственном доме на матице,

как будто назло жене, споившей всю деревню —

Лида так и не даст мужу опохмелиться в то утро.

У Степанова к тому времени появятся к висельнику

свои счёты – Витька оказался явно причастен

к странной смерти того самого степановского дядьки,

по крайней мере, пили с вечера они вместе,

а утром дядьку нашли мёртвым в его любимой баньке.

Выходило так, что дядька, человек крепкого здоровья,

умер в страшных мучениях, было ему шестьдесят три,

по деревенским меркам жить бы ему ещё да жить,

а что там вышло на самом деле, отчего да почему,

следователи разбираться особенно не стали.