Я сижу с пустой тарелкой и даже не пытаюсь её наполнить.
Полина старше меня. Наверное, ей столько же, сколько и Мельникову. Не молодая наивная дуреха, а молодая женщина, которая разбирается в вине, посещала кулинарные курсы по Франции и имеет собственный бренд одежды. Правда, названия этого бренда я никогда не слышала, но это мелочи. Главное — он у нее есть.
А что есть у меня?
— Саш, ты совсем ничего не ешь, — с укором смотрит на меня мама.
Ну, конечно. Она весь день готовила — а я, дура, даже не поинтересовалась, почему мама с самого утра мечется по кухне, — а неблагодарная дочь не способна впихнуть в себя ложку салата.
Но меня вытошнит — не фигурально, а вполне реально, — если в рот попадет хоть кусочек пищи. Я и так держусь из последних сил.
Не смотреть на них. Не бросать быстрых взглядов. Не ловить случайных жестов. Не запоминать, как они общаются.
— А вы давно встречаетесь с Полиной? — мама мурлычет.
— Не очень, — отвечает Богдан ровным тоном.
— Но у вас всё серьезно? Правильно мы понимаем?
Лицо Полины заливается краской. Она переводит взгляд на Мельникова и спрашивает томным, нежным голосом:
— Коть, у нас серьезно?
— Да. Мы решили пожениться, — поясняет Богдан, и Полина вытягивает вперед ладошку.
На безымянном пальце блестит колечко.
Папа ударяет ладонь об ладонь, мама радостно восклицает.
Я продолжаю сидеть, сжимая чистую вилку так, словно собираюсь вонзить её в стол. Вдох-выдох. Ты не поражена. Ты не уничтожена. Ты спокойно воспринимаешь эту новость, потому что вы давно расстались.
Вы. Разошлись.
Вы. Больше. Не. Вместе.
— Я рад, что ты наконец-то остепенился, — папа кладет ладонь на плечо Богдану. — Это правильно, в бизнесе не любят одиночек. Там холостяки не нужны. Наоборот, если у тебя кто-то есть — ты стабильный, а значит, тебе можно довериться. Надо за это дело выпить!
Они открывают ту самую бутылку вина, до сих пор стоявшую запечатанной, а я ухожу к себе, сославшись на головную боль.
В какой-то момент я слышу, как пиликает автомобиль Богдана, снятый с сигнализации. Открываются ворота. Выглядываю в окно, чуть сдвинув шторку: Мельников с невестой уезжают.
Хм. Гости уходят подозрительно быстро. Думаю, мама даже десерт ещё не вынесла. Она быстрых посиделок не любит, а потому растягивает подачу блюд на весь вечер. Сейчас самое время для мяса, но никак не для прощания.
Неужели поделились радостной новостью и поспешили отчалить в семейное гнездышко?
— Саш, спустись в столовую, пожалуйста.
Мама стучит в мою комнату, прерывая мои размышления над поспешным отъездом Богдана.
Голос её… странный. Тусклый, лишенный красок. Она как будто сильно огорчена. Хотя, думаю, так оно и есть. Для мамы все эти обеды и ужины — настоящая традиция, которая должна проходить по всем правилам.
А тут гости поступили как свиньи и уехали раньше времени…
Мне не хочется вылезать из постели, но я заставляю себя собраться, нацепить на лицо равнодушное выражение и пойти к родителям.
Мама стоит у стола вытирает тряпкой чистую тарелку. Отец — у окна. Руки его скрещены на груди. Он смотрит на внутренний двор, словно совсем не замечает моего присутствия.
— Саша, будь с нами честна. Ты встречалась с Богданом? — произносит мама.
Вопрос застает меня врасплох. Наша тайна рушится осколками, осыпается под ноги. Пусть мы и разошлись, но я думала держать её вечно в себе, не желая сообщать родителям о коротком, но таком болезненном романе.
