Напряжение достигает своего пика. Дрожь, зародившаяся внутри, вырывается наружу и вот меня уже колотит так, что стоит заговорить и застучат зубы. Но я по-прежнему не могу выдавить из себя ни звука. Язык словно стал каким-то тяжелым и неповоротливым, а на шею накинули невидимую удавку, сжимающую горло.
Картинка перед глазами помутнела и я почувствовала как по щекам застурились слезы.
— Что трясешься, как заяц? М-м-м, Пуговка, — раздается в ухо обжигающий шепот, а затем он прикусывает ухо и слегка тянет, лаская языком.
У меня от этого в животе пропасть разверзается. Чувствую как его руки, скользят по моей спине, опускаются ниже, накрывая ягодицы и вдавливают в мужское тело. Эрекция Кира даже сквозь брюки упирается мне в живот и я чувствую ее настолько пугающе-отчетливо, что задыхаюсь, не в силах даже сделать вдох. Он целует мою шею, в то время, как пальцы жадно вонзаются в мою плоть.
— Красивое платье, — шипит он, целуя плечи влажно, языком вылизывая ямку ключиц. — Идеальный выбор для потери девствености, — снова окунает меня в отрезвляющую реальность.
— Нет, — шевелю губами, но от меня не исходит и звука, словно я нахожусь в чертовом сне, где кричу о помощи, но никто меня не слышит. Вот и сейчас, будто запечатана внутри самой себя, как в тюрьме, и не вырваться на волю.
Мужские ладони скользят ниже, поддевая подол платья и потянув его вверх, накрывая мои бедра.
— Как ты хочешь, чтобы это случилось? — шепчет с жаром, покрывая поцелуями мое лицо, шею и плечи, но не спускаясь ниже. — Скажи, или я сделаю выбор за тебя, Пуговка.
Шершавые пальцы скользят выше, добираясь до резинки чулок. Слышу как шумно он втягивает воздух, и сбивается его сердечный ритм.
— Сссука, — выдыхает с шумом. — Для жениха нарядилась?
Краем сознания улавливаю злость в его голосе, но не в силах зацепиться за нее, настолько силен мой страх. Когда его рука скользит вверх, дотрагиваясь до обнаженной ягодицы я будто получаю электрический разряд и упираюсь ладонями в мощную грудь.
— Нет… — сначала звучу тихо, не смело. — Нет! Нет! — перехожу на крик и толкаю его в грудь. — Не хочу! Не надо!
Стараюсь оттолкнуть его от себя, но он слишком большой и сильный. Он чертова гора, а его руки путы, что я не способна с себя скинуть.
— Оставь меня, подонок! — прорывается голос вместе с рыданиями и криком. — Оставь!
Мечусь в его руках до тех пор, пока наконец-то не ощущаю, что становится свободнее дышать. И уже тогда в полную силу предаюсь истерике.
— Как ты мог! Как мог! — опускаюсь на пол, не в силах вынести тех эмоций, что обрушились на меня.
— Так лучше, — прорывается его голос, сквозь мои завывания. — Никому нельзя доверять, Мия. Никому, — а затем слышу удаляющиеся шаги и звук захлопывающейся двери и поворачивающегося ключа.
15. Глава 15
Мия
После истерики на меня накатывает опустошение. Просто смотрю в одну точку, сидя на ковре. На душе раздрай, воспаленные глаза горят от пролитых слез, засохших на щеках и висках солеными дорожками. Кажется, будто из меня вынули душу и оставили одну оболочку. Не хочется ни кричать, ни плакать, не хочется совершенно ничего. Как и не ощущаю иных эмоций, кроме звенящей пустоты.
Наверное, стоит искать какой-то выход из положения, кричать и звать на помощь. Но у меня совершенно нет на все это сил. Я будто закрылась внутри себя и, найдя там покой, не собираюсь высовывать нос наружу.
