–Это я потерял из-за тебя работу…, – начал было Индрек, но я не дала ему ни малейшего шанса завершить фразу. Всё, дамы и господа, занавес!
Несколько мучительно долгих минут Арсений Смолов молча созерцал меня оценивающим взглядом, и повисшая в кабинете напряженная тишина показалась мне вечностью.
–Вы достаточно хорошо себя проявили, Ава, – положительный вердикт кадровика стал тем долгожданным толчком, благодаря которому у меня с души свалился тяжелый камень томительных сомнений, но я старательно скрывала переполняющие меня эмоции, не позволяя робкой надежде на благополучный исход раньше времени перерасти в бурное ликование.
–В процессе разговора вы были весьма сдержаны, в меру ироничны, а мотивация отказа в вашем исполнении лично для меня выглядела вполне аргументированной, – нахваливал меня Смолов, а я отчаянно пыталась чересчур не разрумяниться от атомной смеси смущения и счастья, – вы адекватно отреагировали на поступившую угрозу и приняли наиболее верное решение. Но для кадровой работы вы не подходите, а иными вакансиями концерн в данное время не располагает. Спасибо за приятное общение, Ава, я искренне рад знакомству с вами и надеюсь, что у меня еще будут причины снова вспомнить о вашем резюме.
–Я могу узнать, на чем я прокололась, чтобы в будущем не повторять ту же ошибку? – мне очень хотелось верить, что слезы горечи и обиды не побегут по моим щекам прямо в кабинете Смолова, и свой прощальный вопрос задавала уже вполоборота, готовая в следующую секунду пулей вылететь в приемную, на бегу сгрести в охапку пальто и поспешно ретироваться из офиса, пока меня не задушил подступающий к горлу комок рыданий.
–Ваше стремление учиться и совершенствоваться вызывает у меня большое уважение, – профессионально подсластил пилюлю эйчар, – сказав, что и не подозревали, каким психом может оказаться ваш собеседник, вы фактически признали, что плохо разбираетесь в людях. Согласитесь, для кандидата, претендующего на должность, непосредственно связанную с персоналом, это звучит, как смертный приговор.
Если в приемной мне худо-бедно удалось сохранить достоинство и не удариться в паническое бегство на глазах у секретарши, то в коридоре я автоматически перешла на рысь. К моему изумлению, слез не было и в помине – их высушил испепеляющий жар беспредметной ненависти, простирающейся на весь окружающий мир. А ведь нужно было всего лишь убедиться, что я не забыла отключить мобильник, а не впадать в эйфорию от одного только приглашения на интервью! И как бы не прискорбно было это признавать, Смолов прав: в людях я действительно не разбираюсь, а инцидент с Индреком – лишь наиболее показательный случай! И прямое доказательство тому – отсутствие у меня близких друзей, масса неудачных отношений и столько ярких эпизодов предательства, навсегда отпечатавшихся в памяти, что иногда хочется заболеть амнезией и освободиться от этих отравляющих жизнь воспоминаний. Лезть со свинячьим рылом в калашный ряд и то целесообразнее, чем в кадровую службу с таким красноречивым «послужным списком», как у меня: тут тебе и измены, и воровство, и распускание слухов, и банальная подлость… И все эти люди каким-то непостижимым образом втирались ко мне в доверие, вызывали у меня сильные чувства, заставляли совершать опрометчивые поступки, чтобы затем растоптать мои надежды, да еще и напоследок основательно нагадить в душу…
