Поэтому выхожу из здания с улыбкой, радуясь солнцу и новому дню. Может, забить сегодня на универ? Провести сегодня с максимальным кайфом?..
Не успеваю придумать, как именно, потому что чуть не спотыкаюсь о следующую ступеньку. М-да… Кайф, кажется, обламывается. Передо мной стоит Давид. Прямо возле больницы трётся. Никаких сомнений, что не просто так. Улыбка моментально сползает с лица, тем более что он уже таращится. Заметил и подходит уверенно.
— Ты что, преследуешь меня? — сходу предъявляю, враждебно скрестив руки на груди.
Он хмурится, будто я сейчас не самую очевидную и, скорее всего, правдивую версию выдала; а чуть ли не оскорбила. Ну то ли ещё будет, если продолжит в том же духе вытворять непонятно что.
— Просто включил логику, пробил ближайшую к тебе больницу и приехал сюда. Решил, что твоя бабушка здесь.
Хм… Это ближайшая больница — да, не считая частных и элитных. Видимо, Давид включил логику ещё и по части моего материального благополучия. Это, конечно, не задевает — вообще не привыкла людей деньгами мерить, а если он да, то это его проблемы, меня не касающиеся.
Но… Вдруг становится интересно, а что если бы ошибся? Тупо стоял бы возле больницы впустую? Как долго? Я ведь и вправду бабушку хотела в частную отправить, но по деньгам не хватило; да и медицина у нас везде на хорошем уровне. Эта больница и не такие случаи вытаскивала.
— Лучше бы ты включил логику и догнал, что я не горю желанием с тобой общаться, — уверенно парирую, пусть и не сразу.
Давид ухмыляется. Быстро у него вид с недовольного на привычный уверенный меняется.
— Как твоя бабушка?
Всё ещё не понимая, с чего это вдруг Давид таким неравнодушным заделался, всё-таки отвечаю:
— Лучше. Её перевели в общую палату, пока под наблюдением.
Он понимающе кивает, как будто давний хороший знакомый, который в курсе всех проблем нашей семьи.
— Я рад. Уверен, что она поправится, — ещё и улыбается мне мягко, смотрит так, будто я вот-вот в ответ улыбнуться должна.
Что за фигня вообще? Кем он себя возомнил? Не то что не друг семьи, так и мне никто. Скорее даже врагом назвать можно, чем хоть сколь-нибудь близким человеком.
— Что тебе нужно? — без обиняков интересуюсь.
Давид вздыхает — тяжело, будто ему испытание какое-то предстоит.
— Ты помогла мне вчера, — он подбирает слова, я прям чувствую. — Тоже хочу быть рядом в трудные моменты.
Прикусываю губу, почему-то решив подавить в себе колкость по поводу его сомнительных методов «быть рядом». Поцелуй ещё этот… Явно не в поддержку мне назначался. Да и какие ещё «трудные моменты»? Раньше Давиду нравилось мне их создавать одним своим существованием. Никогда не думала, что ему вообще может быть дело до каких-либо моих переживаний.
— Это ни к чему, — отбросив всё это, озвучиваю суть.
Давид игнорирует моё возражение. Не только не комментирует, а даже в лице не меняется. Словно я промолчала просто.
— Где твой байк? — только и спрашивает. — Ты же на нём ехала.
Передёргиваю плечами. Уж упоминать о том, что я шифруюсь перед бабушкой, точно не стоит.
— Здесь нет подходящей парковки, оставила неподалёку, — к счастью, в голову сразу приходит объяснение.
Ну и пускай тут парковка вполне себе нормальная. Просторная, двухуровневая, на разный транспорт. Давид на это мог и не обратить внимания.
— Идём? — видимо, не обратил. Но менее наглым от этого не стал.
— Иду, — жёстко поправляю я, а потом, не выдержав, со вздохом спрашиваю: — Давид, давай начистоту: ты чего привязался?
