— По телу тоже били. Придётся тебе меня раздеть.
Замираю от неожиданности. Хотя там с разговоров о поцелуях вроде понятно уже было, что наглость Давида только набирает обороты. Но я вроде доходчиво осадила этого придурка, разве нет?
Стараюсь восстановить всё-таки сбившееся под его долгим и пристальным взглядом дыхание. Выдерживать зрительный контакт непросто. Сама не знаю, зачем на чистом упрямстве делаю этого. Вряд ли упёртого и долбанутого Давида это убедит. Я вообще сомневаюсь в своих способностях до него достучаться. Да и в чьих-либо ещё, наверное.
— Это без меня, — всё же осиливаю отчуждённый ответ.
Даже если предположить, что у него там реально офигеть какие раны под одеждой спрятаны, доберётся до них сам. И вообще он всё бодрее на глазах становится, уж явно не страдает от боли.
— Без тебя никак, — многозначительно возражает Давид, причём даже серьёзно и грустно немного.
Одним тоном неожиданно обезоруживает. И взглядом тоже. Слишком неоднозначно звучит. Сердце предательски ускоряет темп, а жар приливает к коже.
Пожалуй, мне самое время просто подняться с места и уйти. Как-нибудь справится сам, я и так уже сделала больше положенного. Нефиг к нему ехать было.
Но я какого-то чёрта не встаю, более того, сглатываю довольно шумно, когда этот придурок опускает взгляд мне на губы.
— Давид… — само собой срывается с них.
То ли с предостережением, то ли… Наоборот?
Срочно. Уйти.
— Вика, — в тон мне обращается этот гад.
И очень даже ощутимо клониться в мою сторону начинает. При этом по-прежнему не сводя взгляда с моих губ и этим красноречиво выдавая, что ему сейчас нужно. Даже не выдавая — демонстрируя.
— Не надо, — пытаюсь холодно осадить, но звучит скорее как просьба.
Которой Давид не только не внимает, но и нагло интересуется уже почти мне в губы:
— Почему нет? — его шёпот обжигает.
К счастью, на этот раз я не застываю, как дура, а наоборот, резко с места подрываюсь. Не знаю, что не так с этим парнем, но он ведь всерьёз ко мне подкатывает! Причём смотрит так, будто ему и впрямь это нужно, а не просто издевается.
Почему нет? Офигеть вопрос, блин.
— А почему да? — парирую вместо того, чтобы уйти. — Мы друг другу не нравимся, — напоминаю враждебно, но почему-то так и не совладев с дыханием.
Давид откидывается на спинку того дивана, на котором мы вместе сидели, и смотрит. Проводит по мне задумчиво внимательным взглядом, не даёт в себя прийти. Совсем с толку сбивает. Почему я ещё здесь?
— В этом что-то есть, — заявляет с предвкушением в голосе.
Странно, но меня как будто чуть задевает его подтверждение тому, что мы друг от друга не в восторге. Вроде и так это понятно было, с чего вдруг перемены? Да, в последнее время взаимодействуем больше и странно, но это ничего не меняет. Кроме того, что этот придурок решил, что «в этом что-то есть» и явно нацелен не в ту сторону.
— Ничего хорошего, — огрызаюсь я, поглядывая на дверь.
Аптечка ещё на диване рядом с ним лежит, я её не убирала, но сейчас это меньшее, что должно меня волновать. Сам разберётся. Я и так ему одолжение делаю. Поэтому всё, просто уйду. Прямо сейчас.
— Манишь меня, — неожиданно вкрадчиво сообщает Давид, поднявшись с места.
А я на своём по-дурацки замираю. Даже глаза распахиваю, глядя, как он вальяжно приближается.
— Я сейчас уйду, — зачем-то то ли предупреждаю, то ли угрожаю, причём как-то глухо.
— Трусишка, — почти ласково обзывается он.
