– Пожалуйста, – сказала Кэт, – пожалуйста, не надо сейчас про Австралию. Я сейчас правда к этому не готова.
– Ну что-то должно произойти, Кэт. Большие изменения.
– Боже…
– Слушай, пригласи няню на воскресенье. Я хочу провести где-нибудь вечер вместе. Я хочу нормально поговорить. Сможешь?
– Я не хочу портить приятный ужин разговорами про Австралию, – промямлила Кэт. – У меня нет сил раздеться.
– Да! Ты посмотри на себя… посмотри на нас. Ты пришла домой после того, как тебя ограбили в каком-то вшивом спальном районе, я весь день сражался с бюрократами, вместо того чтобы лечить пациентов, а потом поссорился с детьми из-за того, что был уставшим и раздраженным… Почему так? Как мы до этого докатились?
Она была на грани того, чтобы заснуть прямо в одежде, но после этой речи Кэт выпрямилась, словно через ее мозг и тело пропустили электричество.
– Почему ты кричишь на меня? Мы так не делаем, Крис, мы не кричим.
– Вот именно! Вот именно.
– Тогда не будет тянуть с этим до какого-то неопределенного момента, когда сядем за стол в ресторане. Теперь я не усну, пока мы не закроем вопрос. И это касается не только выхода на ночные дежурства.
– Нет. Тут гораздо больше всего. Я пытался найти для себя какие-то решения…
– Не обсуждая это со мной?
– Мы никогда не остаемся вдвоем достаточно надолго.
– Что за чушь!
У нее было чувство, что ее со всех сторон атакует отвратительное существо, пляшущее вокруг нее злобный, издевательский танец. И после этого она с ужасом осознала, что именно это случилось с Карин МакКафферти: вот она бежит домой, чтобы сообщить мужу о том, что ее снимки чисты, что рак ушел, а вот она уже стоит лицом к лицу с человеком, который бросает ее, чтобы уехать жить с другой женщиной в Нью-Йорке.
– Она даже не моложе, – сказала она вслух. – Я не знаю, почему это было бы лучше, но было бы. Но она старше. Женщина, старше ее, бог ты мой!
Крис смотрел на нее непонимающим взглядом.
– Карин МакКафферти, – уныло пояснила она. – От нее так ушел Майк.
– Какое это имеет отношение вообще к чему-либо?
– А разве не имеет?
Повисла пауза, после которой Крис закрыл глаза.
– О господи. – Он взял ее руки в свои. – Все это имеет отношение только к тому, что я устал, и мне тошно, и я выгорел почти дотла. Это имеет отношение ко мне, к тому, что я больше не хочу этим заниматься. Я не хочу быть тем, кем сейчас являюсь.
– Кем именно? Мужем? Отцом?
– Нет, конечно, не мужем и не отцом. Врачом общей практики. Я больше не хочу быть врачом общей практики.
– Но ты доктор до мозга костей, ты…
– Я не сказал «доктором». Я сказал – врачом общей практики. Вот этого с меня хватит. Ты до сих пор это любишь. А я начинаю это ненавидеть, а когда я это не ненавижу, я это презираю. Профессия изменилась, меня доводит бюрократия… но дело не только в этом… Я не хочу этим больше заниматься. Если я продолжу, я стану плохим доктором.
– Нам нужен отпуск, вот и все.
– Нет, не все. У нас был отпуск, и я не почувствовал себя лучше. Слушай, я не готов обсуждать эту гигантскую проблему сейчас, посреди ночи, когда мы оба валимся с ног.
– Чего ты на самом деле хочешь?
– Переквалифицироваться… ну в каком-то смысле. Я хочу вернуться к психиатрии.
– Мне кажется, я сейчас расплачусь. Или меня вырвет.
– Шок?
– Облегчение. Не Австралия, не другая женщина.
– Насчет Австралии я сдался, а какая другая женщина меня такого возьмет? – Он направился в ванную. – А
