Энни окончательно освоилась и осмелела – теперь она лучше понимала эту машину, её водителя и их характеры. Протянула руку и прибавила громкости на магнитоле. Снова заиграла «Нирвана», больно ударяя по вискам басами. Не выдержав, она жалобно протянула:
– Айк, а у тебя нет ничего… Посвежей? И полегче?
– Прости, но сладкоголосые корейцы не обитают на моей карте памяти, – фыркнул он, закатив медовые глаза, кажется, ставшие в этом свете ещё ярче и теплее. – От такого писка у меня вянут уши.
– Ну, хоть что-то менее… убивающее? – она начала листать плейлист на сенсорном экране, однако ничего знакомого не попадалось.
– Постой. – Айк со вздохом протянул руку к магнитоле, вынуждая её с лёгкой неловкостью убрать пальцы. – Найдём компромисс. Что-то, известное любому поколению.
Он пощёлкал по экрану, давя такую хитрую улыбку, что у Энни дрожало под рёбрами от вида украсивших его лицо ямочек. Айзек скосил на неё взгляд, перехватив этот интерес, и пришлось спешно отвернуться к окну, но тут раздались легко узнаваемые ноты: песня без времени и границ возраста. Энн тихо ахнула:
– Это же…
– Давай, малявка, а то я окончательно разочаруюсь в сегодняшних подростках!
– Мы вас раскачаем!4– эхом громыхнуло из колонок, развеяв последние сомнения.
– Боже! Это «Квин»! – хохотнула Энни, непроизвольно подпев всем известный мотив и хлопнув в ладоши: – Мы вас раскачаем!
– Я же говорил!
В музыку оказалось очень удобно выплеснуть эмоции. Энни прикрыла глаза от удовольствия, притопывала в такт мелодии, хлопала в ладоши и буквально светилась – надеждой, свободой и красотой юности. Ритм был до боли знаком и слишком заразителен, и Айк тоже начал выстукивать его пальцами по рулю. Конечно, он не подпевал, но широко улыбался, когда в унисон с грубым мужским по салону разлился её звонкий голос:
– Мы вас раскачаем!
Вторая утренняя тренировка Энни прошла чуть менее успешно, чем первая. Айзек не стал больше испытывать её нервную систему, начиная оттачивать основы: быстроту реакции и умение управляться с автомобилем на высоких скоростях. Для этого хватило прямого отрезка безлюдной трассы и езды элементарной «змейкой», огибая расставленные складные стулья. Разница с автошколой лишь одна – скорость.
Детку бросало из стороны в сторону, как корабль в бурю, и юной ученице оставалось только пищать, выжимая тормоз раз за разом. Но Айк не унывал, ведь все с чего-то начинают. Когда-то и он, будучи подростком, не спокойно вальсировал вокруг препятствий и рисовал узоры шинами, а точно также болтался по трассе, как корова на роликах. Для второго дня тренировок Энни управлялась даже относительно неплохо, вот только этого недостаточно. Для того, чтобы закончить курс обучения экстерном, нужно больше усилий, больше времени – но пока его пожирала автомастерская и работа над «Шевроле».
Айк предлагал открыто поговорить с Генри, объяснить, с какой целью его дочь несколько дней не будет появляться на своём месте, однако Энн категорически протестовала. По закону она ребёнок, за которого нёс ответственность отец, и он точно не позволит участия в гонках – это понималось им обоим прекрасно.
Поэтому сейчас Айк терпеливо ждал, когда Энн закончит свою смену и закроет салон: Генри практически весь день не было в мастерской, и похоже, что он бегал по знакомым, занимая деньги. Хорошо, хоть не начал продавать оборудование. Пользуясь его отсутствием, Айк копался на небольшом складе для запчастей, которым служил отгороженный стеллажами закуток в гараже. «Шевроле» была почти готова, осталось самое главное – перекроить систему подачи топлива и навесить баллоны с нитро. Ну и, конечно, покрасить, чтобы на гонке машина выделялась из общей массы.
