– Здравствуйте, я увидел объявление на двери о вакансии грузчика, – простецким голосом сообщил Алеша.
Тот коротко кивнул и предложил ему сесть в кресло.
– Работа хорошо оплачивается, хотя и тяжелая. Тебе сколько лет?
– Двадцать.
– Учишься?
– Нет, и военный билет потерял.
Владимир Леонидович усмехнулся в усы.
– Надеюсь, что сработаемся. Приноси паспорт. Жду тебя завтра. Грузчики нам нужны круглосуточно. Тебе когда удобно?
– Вечер и ночь.
– А днем что делаешь?
– Работаю в автомастерской.
– Хорошо. В пять вечера жду тебя у КамАЗа. Приноси рабочую одежду.
С утра, в четверг, предстояла экохимия. Борисов немного волновался и больше старался думать о предстоящей работе. Что он, вообще, сможет сделать. Найти бы честного журналиста для сотрудничества, только эту среду он совсем не знал. Тон местных новостей говорил о том, что они все под каблуком у правительства. Еще он решил купить местные газеты и изучить их, но это только тогда, когда, наконец, получит стипендию.
Экохимия прошла спокойно. Он улез в самый дальний и незаметный угол, и практически не смотрел на Екатерину Вячеславовну. Та размеренно и четко провела занятие. Уже ближе к концу Борисов начал нервничать, потому что, если извиняться, то надо это делать сейчас, а не через год. Он чувствовал, как потеет, и у него холодеют ладони. Парень молился, чтобы она ушла до того, как он дойдет до ее стола, но как назло преподаватель что-то записывала в журнал, когда студенты покидали аудиторию.
Приближаясь к ней, он уже начал подумывать о том, чтобы отделаться письмом, но в последнюю секунду решил, что это слишком малодушно.
Поскольку Борисов шел из дальнего угла, то и выходить ему предстояло последним. Все уже вышли, и он остановился перед самым преподавательским столом, чувствуя, что мучительно краснеет. Екатерина Вячеславовна медленно подняла глаза от журнала.
Лешка смотрел на ее шикарный хвост из густых светлых волос, который располагался на груди и, стараясь говорить твердым голосом, произнес:
– Я хочу извиниться за историю с машиной.
Вызов, который вначале промелькнул в глазах Екатерины Вячеславовны, тут же ушел, и лицо приняло задумчивое выражение.
– У меня был просто неудачный день, и я не должен был так с вами разговаривать.
– Не должен, – поддакнула она ему, – ладно, Леш, иди, с каждым бывает.
Он покивал и вышел. За дверью парень глубоко вздохнул и выдохнул с большим облегчением.
Вечером он уже забыл обо всех утренних волнениях, так как ему несколько часов подряд пришлось грузить мешки с песком на КамАЗ. Во время погрузки один из них немного развязался. С Борисовым еще работало два человека – Генка и Санька, немного постарше его.
Этот развязавшийся мешок был подарком судьбы, который еще предстояло как-то использовать. Свидетели в таком деле были не нужны.
– Чего остановился, Леха? – с ухмылкой спросил Генка, таща на плече очередной груз.
– Да мешок развязался, – честно ответил Борисов, отдуваясь и вытирая пот со лба
вязанной шапкой-петушком.
– Помочь, что ли? – отозвался Санька.
– Не, я сам.
Лешка подождал, пока мужики исчезнут из поля зрения. Было темно и вряд ли видно из здания, что твориться на улице. Фонарь лишь скудно освещал кузов КамАЗа. Борисов запустил руку в мешок, и, захватив горсть песка, отправил ее себе в карман, предварительно проверив пальцами – не порван ли он. Затем туго затянул веревку.
Закончили они где-то около двенадцати ночи. Водитель КамАЗа сразу отдал им по три тысячи рублей за работу. За эти деньги можно было купить китайскую куртку. И Борисов как выжитый лимон побрел домой.
