– И когда ты научишься обходить стороной таких девиц, Марат? – вздыхаю я и возвращаюсь к отчёту.
За несколько часов работы я обращался по селектору к помощнице, всё забывая, что теперь её у меня нет. И только ближе к вечеру вызвал секретаршу одного из моих директоров на место временной помощницы. Чёрт! Опять эти собеседования, просмотр вариантов и проверка личных данных. Может, мужика взять на эту должность, чтобы соблазнов не было?!
Поток мыслей прерывает звонок на мой телефон, и, взглянув на экран, я замираю на несколько секунд. Звонят из клиники, где лежит Катя, и каждый звонок от них наводит на мысль, что мне сейчас сообщат о смерти женщины.
– Слушаю, – отвечаю наконец.
– Марат Давыдович, вы можете приехать? – раздаётся из динамика голос лечащего врача Кати.
– Могу, – холодно говорю и отключаюсь.
Не люблю получать плохие новости по телефону, поэтому в тот же момент встаю и иду на выход.
Приезжаю в клинику спустя полчаса, поднимаюсь сразу на третий этаж и направляюсь прямиком в кабинет врача. Захожу без стука и встаю перед ним по эту сторону стола.
– Умерла? – сходу спрашиваю, на что мужчина смотрит на меня, округлив глаза.
– Нет, что вы! – мотает головой, поправляя очки на носу. – Присаживайтесь, – рукой приглашает, и я не сразу, но занимаю предложенное место.
– Почему вызвали? – хмурюсь я.
– Вызвал, потому что нашёл клинику в Европе, которая может предоставить нужные лекарства для нашей пациентки, – отвечает со знанием дела, но нотки неуверенности в голосе всё же проскальзывают.
– Так, и? – всё ещё не понимаю, в чём проблема.
– Дело в том, что они очень дорогие, и наша клиника не может позволить себе такие траты только ради одного пациента, – выдавливает из себя с улыбкой.
– Ясно, – киваю, усмехаясь. – Нет проблем, я оплачу все затраты, – уверяю врача, и тот даже выдыхает с облегчением. – Можно было и по телефону сообщить, – добавляю недовольно.
– Я решил, что лучше лицом к лицу, – говорит, прочистив горло и поправляя бумаги на столе.
– Как она? – спрашиваю, внимательно следя за врачом.
– К сожалению, порадовать вас нечем. Как я уже говорил, болезнь на последней стадии, химия не помогает, собственно, поэтому я и решил приступить к усиленной химиотерапии и попробовать эти лекарства, – спешно проговаривает, только половину я уже не раз слышал.
До сих пор не могу понять, почему Катя не стала лечиться. Она знала о болезни, насколько всё серьёзно, но продолжала жить дальше и ждать смерти! Я думал, она сильная женщина, столько пережила в жизни, однако сейчас просто сдалась, даже не попробовав. Если бы не эта авария, продолжала бы скрывать. Хорошо, что я вмешался, сюда привёз, и врачи выяснили, почему она так долго восстанавливается. Нашли эту лимфому, или как она там, чёрт возьми, называется?! И я велел лечить её, в тайне держать, чтоб Каролина не узнала. Сам не понял, почему такое решение принял, почему мне есть дело до чужих чувств, но… меньше думаю и ищу оправданий, легче живётся.
– А эти лекарства помогут? – выныриваю из собственных мыслей.
– К сожалению, пятьдесят на пятьдесят, – разводит руками. – Форма рака очень запущенная, и, судя по медкарте, болезнь обнаружили несколько лет назад…
– Я понял, – обрываю его, тяжело это слушать уже.
Врать не буду, привязался к этой женщине. Катя мне как сестра стала, она тот человек, которому любую тайну доверишь, и он унесёт её с собой в могилу. Но зачем так туда торопиться?!
