Парни идут за ним, а я снова подхожу к стене и рассматриваю ножи, вошедшие точно в пазы, сделанные ранее. Вынимаю холодное оружие. Отхожу к столам, чувствуя в ладони тепло сбалансированной рукояти. Подкидываю один нож невысоко в воздух, покачиваю, привыкая к весу. Беру за лезвие и метаю в стену. Он переворачивается в воздухе, входит в поверхность, но тут же падает на пол.
— Черт!
Разозлившись на себя, следующий замах делаю резче, и вошедший в цель нож остается на месте.
— Так-то! — удовлетворившись результатом, ухожу из тира. Мне еще отчет доделывать.
Пока опера пьют кто чай, кто кофе и гудят, обсуждая работу, меня, естественно, в это обсуждение не приглашая, а я вожусь с бумажками, перечитывая и вписывая детали. Их немного, но в академии нас драли за правильное заполнение отчетов, все время напоминая, что это важная часть работы оперативного сотрудника и вообще, от нее на пятьдесят процентов зависит успех раскрытия дела. Правда, так нам говорили на каждой лекции. Но в мозг въелось. Сижу, еще раз перепроверяю каждую букву.
Вроде все. Распечатываю, ставлю подпись и несу документы Максу.
Он хмыкает, быстро просматривает бумаги. Подписывает с таким видом, будто делает мне одолжение, и даже указывает направление, где искать эту Елену Юрьевну.
Постучав в дверь, получаю раздраженное разрешение войти. В светлом кабинете с раздвинутыми полосками жалюзи на окнах за столом сидит красивая женщина с удлиненным каштановым каре, касающимся плеча, и красной помадой на губах. Уверенный взгляд серо-зеленых глаз с интересом проходится по мне.
— Та самая новенькая у оперов? — спрашивает Елена Юрьевна.
— Да. Ива, — представляюсь, сжимая в руке хрустящий файлик с отчетом.
— Ну привет, — улыбается следователь. — А я Лена. Проходи, не стой там, я не кусаюсь.
— Конечно, — улыбаюсь в ответ.
Подхожу к ее столу, присаживаюсь на край стула и отдают отчет. Небрежно мазнув по нему взглядом, Елена Юрьевна откладывает документ в сторону и снова с интересом разглядывает меня.
— Чай будешь? Мужики, наверняка, даже не догадались предложить, — смеется она.
Наклоняется к шкафчику в столе. Достает кружку. Поднимается и, глухо стуча каблуками черных лодочек, идет к столику, спрятанному в импровизированной нише между шкафом и подоконником. Щелкает кнопкой электрического чайника. Несет оттуда еще одну кружку и два целлофановых пакета. В одном немного разных конфет от карамелек до шоколадных, а в другом печенье.
Бросает в кружки по пакетику чая. Как раз закипает вода. Елена Юрьевна наливает нам кипяток и садится на свое место.
— Ты же к нам переводом? — спрашивает она. Киваю. — Ну и как тебе у нас?
— Не знаю, — пожимаю плечами. — Пока трудно сказать, — мягко ухожу от ответа.
— Странно. Засранец Марьянин обычно уже в первую пару часов первого же рабочего дня оставляет о себе неизгладимое впечатление. Ты знала, что у него в отделе удержаться очень сложно? Этот гад даже крепких пацанов выводит.
— Да уж, производить впечатление он точно умеет, — кусая губы, смотрю в свою чашку.
— Фух, — выдыхает Елена Юрьевна, — а я думала, заболел Марьянин, — смеется, разворачивая карамельку. — Я тебе так скажу, Ив, — разговаривает со мной как с хорошей знакомой, — в мужском царстве без альянсов трудно. Особенно нам, девочкам. Они же все такие из себя важные самцы, — закатывает глаза. — А мы так, бабы… Так что предлагаю дружить, — поднимает кружку, уперев локоть в столешницу.
