Глеб рванул было по коридору, но вовремя оглянулся. Так и есть: Иванович вышел за ним следом.
– Черт!.. – шепотом ругнулся поручик. – Тогда сперва – в клозет…
Где располагалось сие заведение в «Палкине», он знал. Оно было оборудовано по последнему слову клозетной моды и имело не только писсуары из безупречно-белого фаянса, но и унитазы в кабинках.
Репортер буквально ворвался туда следом за Глебом.
– Простите меня, господин Гусев! – зачастил он. – Я должен воспользоваться случаем, чтобы поговорить с вами наедине. Просто обязан!
– Слыхал я про репортерскую наглость, – немедленно вскипел Глеб, – но это уже превосходит всякое воображение!
– При чем здесь мое ремесло? Ну да, мы берем интервью в разных местах, бывает, и в окошки лезем, и подкарауливаем… Но тут – иное, поверьте мне! Очень важный разговор!
– Для которого вы подобрали самое подходящее место!
Глеб уже примерился пинками выставить Ивановича из клозета, но тот возопил пуще прежнего:
– А где ж еще?! В других непременно помешают, а то и подслушают! Говорю же вам: дело архиважное! И, кроме того, вы можете поиметь с него свой профит!
«Черт знает что! – засомневался поручик. – Но не может же человек в относительно здравом уме говорить о профите сотруднику СОВА в таком заведении? Для этого нужно совсем спятить!..» И тут его осенило:
– Послушайте, любезный, а не ошиблись ли вы часом? Может, не за того меня приняли? Внешнее сходство, к примеру, подвело?
Глеб был хорош собой, об этом ему множество дам открыто говорило, но он знал также, что его приятная внешность заключается всего лишь в правильных чертах лица и красивых выразительных глазах. А такой внешности в приличном обществе – хоть пудами меряй.
– Нет, я знаю, где вы служите. – Иванович вдруг стал спокоен. – Шестая линия Васильевского острова… Продолжать?..
– Ну?.. – вновь свирепея, спросил Глеб.
– Только дослушайте до конца…
– Ну?!
– Вы ведь честный человек! Я по глазам вижу… – Репортер стал – сама проникновенность. – Вы молоды, и вам кажется, будто ваша служба сатрапам и людоедам – это служба Отечеству! Но подумайте: достойны ли эти господа вашей преданности? Вы просто подумайте… И поймете: нет, недостойны! – голос его окреп. – А сегодня долг всякого порядочного человека – бороться за свержение самодержавия! Помните, как во Франции?.. Свергнуть, как Бастилию, и табличку на пустом месте повесить: «Здесь будут танцевать!»
– И что же дальше? – Глеб еще старался сдерживаться, но становилось все труднее.
– Вы можете внести свой посильный вклад в общее благородное дело. И ваши труды будут, естественно, вознаграждены.
– Помилуйте, да я не каменщик и не грузчик, я не умею ломать Бастилий…
– Так и не надо! Через ваши руки проходит множество бумаг, множество ценнейших документов. И вознаграждение…
Тут поручик и не выдержал.
– Ах ты, сволочь мелкотравчатая! Документы тебе?! Под грифом «строго секретно»?! А вот попробуй-ка, чем это пахнет!..
Рожденная в справедливом гневе мысль была прекрасна, и Глеб тут же воплотил ее в жизнь. Репортер и ахнуть не успел, как получил хорошо поставленный хук в челюсть справа и сразу – апперкот по печени. Оглушенный и задохнувшийся от боли, Иванович согнулся почти пополам. А поручик схватил его за шиворот, подтащил к кабинке, ногой отворил дверцу и с огромным удовольствием засунул своего беса-искусителя головой в унитаз.
Это было торжество, это был триумф! Но совесть офицера тут же отрезвила горячую голову От триумфа явно пахнуло уголовщиной, а Глебу только трупа в клозете для полноты послужного списка недоставало.
