— Да я, собственно, не за этим...
— Я так и понял, — хмыкнул Моравицкий. — Редко так появляться стал почему? — спросил строго.
— Программа не позволяет пока, — вопросы куратора Смирну сегодня раздражали. — Разгребаю. Как полегче станет, приду.
— Приходи, — согласился Моравицкий. — И с Бачеком поосторожнее.
Татович вскинул на их главного боевика хмурый взгляд:
— Услышал, — кивнул, принимая совет.
Что именно имел профессор в виду в этот раз: то, что Коэн в курсе, чей он сын, и сегодняшнюю его, Смирны, откровенность, или конкуренцию с ним у девчонок, или личные драки, в какую он сегодня чудом чуть не ввязался, Смирна пока не понял. Но обязательно в этом разберётся. Потом.
— И кстати, — Моравицкий окликнул его, когда он уже почти вышел за внезапно зажегшийся контур полигона, — ты Левека не видел? — Смирна с подозрением покосился на мерцание искусственной ловчей сети, которая уже пару дней то гасла, то опять вспыхивала мутной пеленой защиты, и отрицательно качнул головой. Старосту-артефактора Левека Кавешича он не видел три дня. Это было чистейшей правдой. А о большем его не спрашивали. И Смирна не знал, стоит ему уже начинать волноваться, или довериться и ждать оговоренного срока? — Иди уже отсюда, — недовольно махнул куратор боевиков, и Смирна не заставил его повторять дважды.
5. Часть 5
Сешень Витлавич Моравицкий наблюдал за ржущими парнями, прикидывая, что Левека он не видел уже на трёх занятиях. То есть, если учитывать два дня без его спецкурса в расписании артефакторов, выходило, по меньшей мере, дней пять. И не то, чтобы он должен был сильно за него волноваться, это была забота Витольда Боржека, куратора артефакторного факультета, который, к слову, и в ус не дул. И стоило ли ему, Моравицкому, волноваться за мальчишку?
Вот и он не знал.
Но то ли дело было в том, что контур опять просел, то ли будто взгляд чей-то чувствовался постоянно, тревога Сешеня росла. Хотя серьёзных причин для этого у него не было никаких.
Только вот Левек пропал.
Ну пусть появится живым и здоровым, прикидывал Моравицкий, он ему этих причин столько накидает, до конца семестра не отмахается. Удумал с занятий сбегать, когда у него контур сбоит. Сешеню и так за поплывшую защиту достанется от высочайшего, заикой б не стать. А тут ещё и Левек.
Эта работа, которая виделась ему изначально благородным наставничеством, водительством и примером кумира для молодняка, всё больше смахивала на что-то среднее между обязанностями няньки и пастушьей собаки. И оказалась, к тому же неожиданно нервной.
Молодёжь была любознательна и неутомима в поисках способов разгромить замок и выбраться из него после отбоя. Он едва удержался от рукоприкладства, когда впервые обнаружил троих своих недорослей в Ратице глубокой ночью. Они таскали у булочника из окна сладости. Сладости! Три здоровенных лба под два метра ростом каждый в обнимку со сладкими пирожками.
— Больфе не было нишего, — не переставая жевать покаялся ему Бачек, который естественно был среди этих малолетних вандалов. Без него вообще ни одно мало-мальски серьёзное происшествие не обходилось.
А когда портальщики наловчились таскать в замок контрабандный самогон? Да он едва дара речи от возмущения и ужаса не лишился, спешно латая дыры в защите усадьбы. Как они исхитрялись это сделать, он до сих пор голову ломал. Это своего рода соревнованием было: у портальщиков найти способ вынырнуть из защищённого замка, у Сешеня – прикрыть этот способ быстрее, чем они им воспользуются.
