— Вы, наверное, подумали, что я из полиции? — Барагин и не думал выматываться из мастерской.
Верзила запустил руку за спину и, вытащив из-за брючного ремня громадный гаечный ключ, начал многозначительно перекидывать его из ладони в ладонь.
— Так вот, я могу быть откуда угодно, но только не из полиции, — затараторил Николай, пытаясь расположить к себе типчика быстрее, чем тот вознамерится проломить ему башку. — Ненавижу копов. Была бы моя воля, я бы их всех…
Последние слова пришлись по душе хозяину, и гаечный ключ прекратил свою безумную пляску.
— Мне кажется, тебе можно доверять, — панибратски произнес Барагин. — Ну, ты производишь впечатление клевого парня… Понимаешь, о чем я?
— Не очень…
— Ты классно меня просек, нет у меня никакой тачки. Я ведь освободился всего три часа назад. Целый год провел в тюряге.
— Год — это ерунда, — авторитетно заметил типчик.
— Кому ерунда, а кому ножом по сердцу. Меня друг предал. Лучший друг. Мы с ним в паре работали. Я сел, а он как бы чистеньким остался и даже знать о себе не давал!..
— Бывает.
— Знаешь, о чем я мечтал весь этот год? О том, что выйду на свободу и первым делом прикончу этого мерзавца.
— Я бы на твоем месте первым делом бабу трахнул, — загоготал верзила, но в следующий момент его глаза превратились в две хитрые щелочки. — Кто тебя навел?
— Один крутой парень, мы с ним столкнулись в пересыльном автобусе.
— Имя?
— Он не представился, а я и не спрашивал… Но он сказал, что ты не раз выручал его, Ефраим.
— А ты кто такой?
— Меня зовут Николай.
— Олем?
— Да, олем. Родители эмигрировали, когда мне было двенадцать.
Металлические жалюзи с грохотом покатились вниз, и теперь мастерская освещалась лишь тусклой лампочкой, болтавшейся на проводке под потолком.
— Встань лицом к стене и подними руки, — приказал Ефраим.
— Ты думаешь, у меня микрофон? — Барагин послушно исполнил приказание верзилы. — Брось!.. Я чист, как слеза младенца!..
— Заткнись… — Хозяин мастерской тщательно обыскал Николая, после чего с силой нажал на его затылок, припечатав парня лицом к стене. — Сейчас я задам тебе еще несколько вопросов, дружок. И если мне покажется, что ты залетная птичка… Кричи не кричи — все равно никто не услышит.
— Нет, я в тебе не ошибся, — прохрипел Барагин. — Ты как раз тот, кто мне нужен.
Металлические жалюзи с грохотом покатились вниз, скрыв от посторонних взглядов абрисы двух мужских фигур.
Кати Вильсон и Маргарет Ляффон сидели за столиком у окна в крошечном ресторанчике прямо напротив автомастерской.
Маргарет была в очках со встроенными минитрансфокатором и видеопередающим устройством и успела прекрасно рассмотреть физиономию громилы в рокерском бандане. На мониторе ноутбука, лежавшего на коленях у Кати, запечатлелся четкий портрет. Этот же портрет получил на головном компьютере Джек Фрэнки и сразу начал рыскать по полицейским картотекам.
— Десять минут? — шепнула Маргарет.
— Восемь, — покачала головой Вильсон. — Мне не нравится эта рожа.
…— Так вы русский? — изумился мужчина с перебинтованной головой, видя перед собой представителя израильской полиции. — Бывший русский, — сказал Турецкий, на всякий случай подбавив в свою речь немного акцента. — У вас возникли какие-то проблемы?
— Да, мне нужно срочно позвонить в Москву, а они не понимают…
— Они все понимают, — Джекандр бережно взял мужчину под локоть и отвел от рецепции, — просто линия повреждена.
