Операция Метаморфоза - страница 3

Как только послевкусие от взаимодействия с роботом прошло в голове парня, на часы пришло уведомление о снятии 12 минут с его счета за вход. Шон проследовал к залу и с особой осторожностью вошел в механически открывающиеся двери. Зайдя в хаотично сверкающее разными неоновыми оттенками помещение, Зидлер услышал что-то отдаленно похожее на музыку. «Музыкой» это можно было назвать с огромной натяжкой. Не более, чем набор раздражающих звуков, который сопровождался ужасным пением. Пред ним предстало множество людей. Каждый из них был чем-то занят: кто-то смаковал мягкую закуску, сравнимую с куском ваты; кто-то упивался напитками, в которых было до жути много газов, сахара и всяческих красителей; некоторые общались между собой; люди класса «operarius» занимались организацией сея мероприятия; ну а особо безучастные личности уставились в смартфоны и проверяли почту по многу раз или листали галерею. Надо же, «декоративный человек будущего» создает видимость даже в таких мелочах. Казалось бы, зачем тогда стоило приходить сюда? Проверять пустую почту можно и дома хоть днями напролет. Но пару вещей объединяла их всех – одиночество и эгоизм. Вероятнее всего среди них нет людей, которые считаются истинными друзьями. Разве что одноразовые приятели или половые партнеры, не более.

В одно мгновенье, Шон почувствовал уверенность в том, что все эти люди точно такие же, как и он сам, и их не стоит бояться. Но все же в его голове коренилась глубочайшая неприязнь к каждому из присутствующих. На подсознательном уровне, он понимал, что кратно превосходит их, но к сожалению, вынужден жить в тех же рамках, что и недалекий люд.

Шон с особым интересом осматривал каждого, кто попадался ему на глаза, но при этом как только он получал ответный взгляд на себя, тут же отводил глаза в другую сторону, словно вовсе не разглядывал этого «человека». На лицах всех людей читался либо чрезмерный пафос, которым каждый оправдывал свое ничтожество; либо поддельная улыбка, которая раскрывает человека, как ничто другое. Знаете, ту самую улыбку на лице, когда кончики губ натянуты до ушей, но глаза хладны и несчастны. Все же некоторым «людям» еще стоит практиковаться в «искусстве создания видимости».

Среди всей толпы, Шону приглянулась одна дама, которая каким-то внутренним духом притягивала его внимание к себе. Ей было лет так 25 на вид, она имела азиатскую наружность и естественно привлекательные черты лица. Черные локоны плавно спускались на хрупкие плечи, закрытые легкой полупрозрачной накидкой. В отличии от подавляющего большинства гостей, она не старалась скрыть свою фигуру, а лишь наоборот точно подчеркивала ее черным облегающим платьем. На ее лице был минимальный макияж. Тонкие длинные ресницы, не слипавшиеся от туши, чуть бледный оттенок пухлых губ, не испорченный ярким блеском и аккуратные скулы, не выделенные тенями, подчеркивали легкость образа. Казалось, что даже у мужчин макияжа было кратно больше, чем у нее. Но при этом она выглядела красивее, пожалуй, всех, кто находился в зале. И стояла она совсем одна у проектора, ни с кем не разговаривала, а как Шон оглядывала всех в округе. Конечно, ей удалось привлечь к себе много внимания, но внимание это было абсолютно разным. Мужчины чувствовали ее превосходство над собой, как внешне, так и социально; а женщины смотря на нее либо испытывали крайнюю степень зависти, либо же вовсе сексуальное влечение к ней. Ни один джентльмен не решался к ней подойти, так как традиционная пара мужчина-женщина, порицалась обществом. Безусловно, если бы вы состояли в отношениях с женщиной, будучи мужчиной, вам бы никто и слова не сказал. Но все же, вы бы поймали на себе тучу косых взглядов. Традиционная пара в новом обществе – дурной тон. Таков уж уклад.