Я сразу приступил к работе, тщательно вычищая сортовую пшеницу от слишком длинных колосков, сожалея, что не захватил с собой ножа. Пшеничный стебель неприятно резал руки. Через несколько минут обратил внимание, что Наташки нет, она исчезла из обозреваемого пространства.
Неужели – солнечный удар?! Только этого не хватало! Обнаруживаю её рядом, метрах в пяти, она лежит, подстелив свою отчетную тетрадь. Лежит на солнышке, в позе распятого Иисуса.
– Тебе плохо? – мне совсем не нравится мысль об оказании первой помощи, за водой надо идти обратно в контору, а фляги у меня нет.
Наташка неохотно садится, по-кошачьи выгибает спину и вопросительно на меня смотрит. Я вижу, что недомогания она не испытывает, и уже сердито говорю:
– Я не собираюсь всю эту работу выполнять в одиночку. Рви колоски, это несложно, только пальцы не порежь, не дергай их слишком сильно.
Отворачиваюсь от неё и снова принимаюсь за чистку участка. Она становится рядом и заводит длинный разговор о джинсах. Признаться – и эта тема меня никогда не привлекала. Эти синие рабочие штаны очень дорого стоили, почти три зарплаты, если считать на те деньги. Средняя зарплата – сто рублей, джинсы на рынке – триста. И счастливый обладатель джинсов приобретал высокий статус небожителя, статус высшего общества.
В общем, Наташка начала хвастаться своими джинсами. Вот какие, мол, у меня штаны, настоящие, фирменные. Я учтиво помалкивал, слушал, думая про то, что поле необозримое, колосков много, работы еще непочатый край.
– Хочешь, я тебе докажу, что они фирменные? – доносится до моего сознания её последняя фраза. Я её почти не слушал, а эти слова она произнесла повышенным тоном.
– Вот смотри, вот фирма! – она предстает передо мной с полуспущенными штанами. Я подхожу ближе, бесцеремонно ощупываю ткань джинсов с изнанки, кручу спортивное тело Наташки, как манекен, и внимательно рассматриваю все доступные этикетки, смотрю на качество швов и обнаруживаю, что эти брюки действительно настоящие. Производство – Болгария, 46 размер, чистый хлопок, краска индиго.
– Да, настоящие, стопроцентный коттон. – Я помню, что это высшая похвала для штанов такого сорта, и опять принимаюсь дергать колоски.
Исполнив все необходимые действия по экспертизе штанов, я углубился в поле, бросив Наташку с её штанами без внимания. Вернее – без штанов и без внимания.
В этот же период практики отправили меня, теперь уже в одиночку, на арбузное поле. Очень далеко, километров сорок от населенного пункта. На этот раз я взял с собой обычный складной нож, который купил от нечего делать в хозяйственном магазине города Светлограда. Надо же было что-то купить…
Мне всегда нравился этот хозяйственный магазин, нравился его серьезный запах, вызывало уважение обилие всяких инструментов. Этот нож с серенькой ручкой я постоянно таскал с собой в чемодане, в этот раз положил в карман, на всякий случай.
Меня обещали забрать к вечеру. Кроме ножа, с собой у меня была пара бутербродов, в газете, с маслом и колбасой, и бутылка чая с сахаром.
На участке, собственно, никакой работы не требовалось, я выполнял функцию охраны, арбузы набирали спелость, их могли стащить и уничтожить семена, необходимые для выведения нового сорта. Солнце, рядом лесополоса, травка. Сел под дерево, арбузы на виду. Рядом – поле сахарной свеклы, чуть дальше – люцерна. Это трава такая, для обогащения почвы азотом, если кому это интересно.
