– Салам алейкум, – протянул он руку Исидору Павловичу.
– Что? – не понял тот.
– Здоров говорю! – Кеша схватил руку старика, – как урожай?
– Чего?
– Огурцы цветут?
– Какие огурцы?
– А у нас уже отцвели, – Кеша обнял Исидора за плечи, – правда пчел не было в этом году. Пришлось самим окучивать. А ты мед уважаешь?
– Я повидло уважаю, – Исидор Павлович не узнал товарища, а поэтому в серьезный разговор не вступал.
– Повидло это тоже самое, что и мед. Только повидло человек руками сделал, а мед – пчела задницей, – засмеялся Кеша.
– А у тебя батарейки не будет? – поинтересовался Исидор Павлович.
– Тебе какую, пальчиковую или квадратную?
– Мне солнечную, я коплю на Кызылкум, – Исидор Павлович решил удивить человека эрудицией, – Египту помочь нужно.
– Хорошая идея, – Кеша протянул руку, – Иннокентий Талдыкурганович, агроном.
– Исидор Павлович, – протянул руку дедуля, – … гройсместер.
– Может, забьем коз…, – выстрелил Кеша, но сразу поправился, – партейку. Хотя… Ваша супруга врят ли это позволит.
– Я ее в том году отпел, – Исидор посмотрел в даль.
– Дак Вы еще и поете? – удивился Кеша, – а ну а ну а ну…
Иннокентий стал щелкать пальцами такты, и на третьем затянул шепотом.
– Взвейтесь кострами…синие ночи…мы пионеры дети рабочих….
– Близится эра ….всегда будь готов, – засверкали глаза Исидора Павловича.
– Может пойдем ко мне, я Вас чайком угощу, – предложил Кеша, – правда ехать надо два часа, и все время в гору, но ничего…
Исидор Павлович решительно встал.
– Берите пирожные, – сказал он, – квартира 36.
– У меня диабет, – Кеша потрогал горло, – врачи не разрешают есть.
– А я думал, у меня лишай, – в десятый раз Исидор Павлович задрал одежду, демонстрируя пятна на теле, – а это аллергия.
Исидор Павлович направился к подъезду, Кеша забежал вперед, открыл дверь.
– Осторожно потолок, – предупредил он.
Дед посмотрел вверх, и в это момент зацепился ногой за плинтус. Кеша поднял старика с пола, отряхнул его брюки.
– Куда собес смотрит, – в сердцах бросил он, толкая Исидора в спину на ступени.
– Во всем виноват Чубайс, – старик показал кулак Кеше.
– Ну…естественно, – сказал Иннокентий Талдыкурганович, отодвигая от своей морды руку, – говорят он шпион.
– Американский? – старик поднимался медленно.
– Финский, – поправил его Кеша, – его мать оттуда.
– Жириновского надо, – старик остановился на пролете, – тот молодец.
– Говорят он тоже шпион.
– Ни как Финский?
– Американский.
Наконец, старик остановился возле двери. Тщательно вытер ноги о коврик. После чего развернулся и подошел к двери напротив.
– Заходи, – щелкнув замками, пригласил он Иннокентия, разглядывающего глазки.
– А чего за провода болтаются? – Кеша поднял лежащие на полу токовые жилы.
– Звонок, – Исидор нажал на кнопку, посылая 220 вольт в гостя, – ходют толпы.
Встряхнувшись, Иннокентий кинул провода на пол. Сняв ботинки с носками, он прошел в комнаты.
– Ваши? – разглядывая фотографию царской семьи, висящую в рамке, спросил Кеша, – в фуражке не вы?
Исидор Павлович не расслышал вопроса. Он устремился к окну. Там стройными шеренгами его ждали голуби мира. Серые, с черными головками, с двумя ножками, они улюлюкали и позволяли себя щекотать.
– Ути пуси, – старичок насыпал себе в ладонь жменю проса, – кушайте кушайте.
Пока старик кормил живность, Кеша принялся за детальный осмотр квартиры. Массивный сервант, образца пятидесятых, стол из той же композиции. Ковры с покусанными молью местами. Телевизор, из серии первых советских цветных. В одной комнате во всю стену стояла книжная полка.
