Завороженный этим танцем плоти, Артём не мог оторвать глаз от странной пульсации. Масса собак действовала как единое существо, мохнатая амёба, которая то сжималась, то, перегруппировавшись, снова расширялась в едином порыве, оставляя на ступенях мохнатые тушки. Массивные двери собора слегка сотрясались, но выглядели чертовски прочными, и было не очень понятно, к чему эти бессмысленные усилия. Артём уже было начал раздумывать, как бы проникнуть внутрь так, чтобы не расстрелять все патроны, как вдруг от уже знакомого омерзительного ощущения внутри всё свернулось в холодный клубок. Раздвигая живой ковёр, ко входу в собор шли двое Больших Чёрных. Собаки торопливо расступались перед тёмными фигурами, и Артём впервые оценил их рост – даже самые крупные псы были им заметно ниже колен. Один, кажется, двигался не так плавно, и даже, может быть, с намеком на хромоту – не ему ли прилетело из «Тигра» пониже спины? Чёрные остановились пред дверью и синхронно потянулись к ней верхними конечностями – но тут Артём не выдержал.
В тот момент он не отдавал себе отчета, что совершает практически самоубийство, – мутная ярость заполнила его и заставила выскочить из кабины на подножку и, почти не целясь, шарахнуть по тёмным фигурам из дробовика. До тварей было метров тридцать, расстояние для несвязанной картечи почти предельное, и заряд успел дать приличный разлёт, зацепив несколько оказавшихся поблизости собак. Чёрные дернулись от попаданий, но даже не пошатнулись и развернулись к машине. Артём передёрнул цевье, досылая новый патрон, и выстрелил снова. В ярком свете ксеноновых фар он увидел, как в тёмных балахонах появились ещё более тёмные дырки. С первым же выстрелом штурм собора прекратился, и единый организм суперстаи рассыпался на множество отдельных групп, которые заметались явно в растерянности. Однако Чёрные шагнули вперёд, подняли руки, и собаки, разом развернувшись, кинулись вперёд – теперь их целью были уже не ворота храма, а Артём. Он выстрелил в набегающую массу – благо промахнуться было невозможно. В воздух полетели клочья мяса и шерсти – десятимиллиметровая картечь на близком расстоянии работала не хуже мясорубки. Увидев бы такое ещё несколько дней назад, Артём, вероятно, блевал полдня, но сейчас он всаживал в собак патрон за патроном, пока цевье не передёрнулось вхолостую. Его тело, подхлёстнутое адреналином, метнулось в кабину, не спрашивая согласия у мозга.
Не рискуя в темноте сдавать задом, он врубил первую и вывернул руль, разворачиваясь уже в середине стаи. Под колёсами мокро хрустело, но Артёму было не до того – лавина оскаленных пастей и горящих глаз буквально захлестнула пикап. Тяжёлая машина раскачивалась от ударов, как корабль на прибрежной волне, металлические борта скрипели, проминаясь, но самое паршивое, что лобовое стекло загораживали бьющиеся об него собаки. Они ударялись в прочный триплекс, пятная его разводами крови, слетали со скользкого капота, но на их место прыгали всё новые и новые твари. Стёкла пока держались, но Артём практически ничего не видел, уже не представляя, куда выруливать, чтобы покинуть проклятую площадь. Надеясь сбросить стаю с машины, он резко газанул, повернув руль направо, и машину сотряс страшный удар – бетонный постамент памятника оказался куда ближе, чем Артём рассчитывал. Советский бетон оказался много крепче японского железа – одна фара погасла, а в моторе что-то неприятно захрустело. Уже совсем потеряв ориентацию, Артём врубил заднюю – колёса буквально буксовали в собаках – и снова ринулся вперед. Смутно белеющий в тёмноте постамент мелькнул справа, и набирающий скорость пикап устремился неведомо куда. Его полёт был стремительным, но недолгим – невысокое кирпичное ограждение сквера проломилось под бампером, но дорого продало свою жизнь – задрав нос, машина повисла. Двигатель, не выдержав издевательства, заглох, и панель приборов расцветилась красными огнями аварийных лампочек. Непристёгнутого Артёма бросило на руль, а навстречу ему ринулась подушка безопасности, дав в лоб с силой и сноровкой Майка Тайсона. В глазах потемнело и поплыли разноцветные круги. Он несколько секунд ёрзал, пытаясь оттолкнуть проклятый упругий мешок, но ничего не получалось – подушка не желала сдуваться и прижимала его к сиденью. Дёрнув с пояса нож, он вспорол проклятую тряпку и, кашляя от кислого дыма пиропатрона, повернул ключ в зажигании. Ничего не произошло – похоже, блок управления, посчитав повреждения критическими, заблокировал пуск. А может, движку действительно пришёл конец – а вместе с ним, очевидно, и Артёму.
