– А ну!
Лёха с сомнением покачал головой, примерился, ударил…
Горошины легли кучно.
Об ожерелье Никита завёл речь издалека. От тропика Рака и островов Папуа-Новой Гвинеи, от Джеймса Кука и Миклухо-Маклая. Но Дредд, хоть и смотрелся чурбан чурбаном, интеллектом обижен не был. В один присест расшифровал, что конкретно Никите надобно. В другой – повёл торг.
Свой амулет он отдать не имеет права, поскольку реликвия, регалия и фамильная драгоценность. Впрочем, найдётся у него запасной. Новодел, конечно. Лет полтораста всего. И зубы там не белой акулы, а тигровой; и голова не белого плантатора, а заурядного чёрного каннибала. Да и нанизано это добро, откровенно говоря, не на косицу из младенческих волос, а на обыкновенную рыболовную леску. Однако по магической эффективности если и уступает Дреддову талисману, то пустяшно.
– Почём продашь? – глухо спросил Никита, заранее готовясь услышать космической величины сумму.
– Продать не продам, а поменяю в лёгкую.
– Ого. На что?
– А на трофей ваш сегодняшний, – оттопырил губищу королевич.
– Дело! Молоток! Вот это по-мущински! – наперебой одобрили друзья выбор Дредда. Полюбовались напоследок затейливой чеканкой на стволах, причудливой резьбой на цевье, курками высеребренными, да и расстались с “Голландом-Голландом” без сожаления, решив единогласно:
– Мы-то обойдёмся, а августейшей особе без оружия никак нельзя!
Илья, видя, сколь размяк сердцем возвративший обрез Королевич, смекнул, что пришло время для главного.
– Ваня, – сказал он вкрадчиво, – у меня к тебе последняя, малюсенькая просьба.
– Кого нужно сожрать? – привычно пошутил тот.
– Неужели наши угощения совсем несытные? – шуткой на шутку ответил Илья. И ахнул без передышки, точно обухом: – Будь ласков, порадей за нас перед матушкой.
– Перед какой? – начиная мало-помалу осознавать трагическую серьёзность предложения, спросил Дредд севшим голосом.
– Так перед твоей, Ваня. Перед Марией Ивановной Вожжиной-Подхвостовой…
Чёрный принц королевских кровей выдохнул со всхлипом и моментально словно бы уменьшился в размерах.
* * *
– Кого ты ко мне привёл, милый сын? – спросила полногрудая дама в деловом костюме и строго посмотрела на Дредда. Перевела взгляд на великолепную троицу.
Хоть были друзья отважны в любой обстановке, а тут оробели. Тотчас захотелось им спрятаться. Большему за среднего, среднему за малого, а малому – чтоб и след простыл. Дредд, который лучше всех знал, что от заботливого материнского внимания не спрячешься даже на тропических островах, шмыгнул носом и почтительно снял пёстрый берет. Рот открыть он пока не решался.
Мария Ивановна Вожжина-Подхвостова относилась к типу женщин, который не часто встретишь на остановках общественного транспорта и в продуктовых магазинах. Прогуливающимися с детскими колясочками в дневных парках или напротив, демонстрирующими длинные ножки на вечерних бульварах вы их также вряд ли застигнете. На кухнях у них трудятся кухарки, пыль с мебели вытирают домработницы, а мужья если и имеются, то держатся тише декоративных растений. Некоторые, конечно, успевают своевременно смыться в Южное полушарие и там заделаться монархами, но таких счастливцев – абсолютное меньшинство.
Властность в лицах и повадках этих обломков матриархата напрочь подавляет не только красоту (у Марии Ивановны величественная зрелая красота присутствовала в полной мере), но и женственность вообще. Чаще всего такие гранд-дамы обнаруживаются в кабинетах, входить в которые по своей воле мало кто рвётся. А когда приходится войти, то психологически посетители готовятся к визиту намного основательней, чем к посещению стоматолога.
