Полковник протянул ему руку, но Родкевич не заметил этого жеста, повернувшись к Артемову спиной. Михаил Васильевич, шмыгнув носом, посмотрел на свою ладонь и спрятал ее в карман куртки. Туда же сгинула и кратковременная неловкость.
В вагоне было тепло – это первое, что отметил обрадованный разведчик.
– Еле нашел вас, – попенял он то ли на себя, то ли на молодого офицера. И бросил взгляд вдоль темноватого узкого прохода. В перспективе взгляд уперся в дверь противоположного тамбура, за зарешеченным окном которой обозначилась фигура вооруженного автоматом конвоира, одетого в теплую куртку. Он то ли стоял на посту, то ли просто вышел покурить.
– Немудрено заблудиться, – старший лейтенант кивнул в сторону, подразумевая сотни вагонов, многие десятки строений, километры железнодорожных путей. – Заходите.
Родкевич первым вошел в купе, которое в обычных пассажирских вагонах занимают проводники. Справа мягкая, застеленная темно-коричневым одеялом полка, напротив – шкаф-купе, у зарешеченного окна – привычный откидной столик.
– Если есть оружие, сдайте его мне.
– Оружия нет, – обезоруживающе улыбнулся Артемов.
– Куртку повесьте на крючок, – предложил Родкевич, кивнув. – Он справа от вас. Может, чаю выпьете с мороза? Титан горячий.
Артемов не стал отказываться. Присев на полку и повесив куртку, он посмотрел сначала в окно, потом перевел взгляд на лейтенанта, стоящего у титана.
– Много народу везешь? – спросил он. – Опасный контингент?
– Вообще-то мне поручено...
– Я просто спросил, – перебил его Артемов.
Родкевич поставил на столик стакан с горячим чаем и повернул подстаканник ручкой к полковнику. «По-английски», – многозначительно заметил Михаил Васильевич. Он подвинулся и по-хозяйски похлопал по полке: присаживайся, мол, не стесняйся.
– Опасный, спрашиваете? – Лейтенант сел и закинул ногу за ногу. – Можно и так сказать. Везу восьмерых спецназовцев. Вашего Ильина в колонию строгого режима, остальные идут на дисбат.
– Что, колония рядом с дисбатом?
– Буквально через дорогу.
– Только восемь человек? – уточнил полковник, отхлебнув из стакана, и пошутил: – Где остальные? Разбежались?
– Хорошо, что восемь, – улыбнулся своими пухлыми губами Родкевич. – За что их? Неуставные взаимоотношения?
– Да нет. Отметелили во время зачистки каких-то мирных чеченцев, потом постреляли маленько в чеченских омоновцев. – Родкевич неожиданно рассмеялся. – Ругаются на чем свет стоит! Им бы, конечно, лучше в колонии отсидеть.
* * *
Группа сержанта Данилова входила в одну из четырех батальонных усиленных групп ВДВ, находящихся в горной части Чечни. Задачи: борьба с боевиками в зонах своей ответственности, участие в проведении совместных операций по выявлению и уничтожению бандформирований, участие в проведении поисковых действий с целью выявления баз сепаратистов и в проводках колонн, связанных с разведыванием маршрутов, разминированием. Плюс содействие подразделениям Погранслужбы ФСБ России по предотвращению прорыва бандгрупп в Чечню с сопредельных территорий.
* * *
– Отмотали по полной дисбатовской катушке, – пояснил Родкевич, – каждому по два года. Я думаю, если бы не перестрелка с омоновцами, им бы дали зону. А так посчитали это как конфликт между военными – и под трибунал. Вообще же картина привычная, я три года в таких вагонах мотаюсь.
– Да, несладко им, – равнодушно посочувствовал Артемов. – Тебе тоже. Ты женат?
