Но почему
бабушка мне ничего не рассказывала?
— Только
твоей мамы могилу осквернили или другие тоже?
— Там была
только её могила.
— В тебе
кровь оборотня пробудилась после моей метки, значит, твоя мама была из слабых.
Тогда вопрос: зачем там высадили белый аконит? Чем больше о тебе узнаю, тем
интереснее, — усмехнулся он, продолжая внимательно смотреть мне в глаза. — Где
это место?
— На
полуострове Буровом, там у бабушки был дом.
— А где она
сейчас?
— Мертва.
Умерла у
меня на руках от ран.
— Скажи,
когда твою мать хоронили, ничего необычного не положили в гроб или в могилу? —
Смотрит так испытующе.
— Я не помню
её похорон.
Тут я ему не
соврала — ничего не помню, что было до её гибели. Бабушка говорила, что потеря
памяти своего рода защитная реакция. И всё же образ мамы преследует меня во
снах, она разговаривает со мной, а её голос дарит покой, о котором я мечтаю.
Единственную память о маме — её фотографию — уничтожили эти звери, когда сожгли
дом. Теперь у меня остались только воспоминания, что дарят сны, и этого у меня
отнять никто не сможет.
— А почему
вы спрашиваете об этом?
— Потому что
белый аконит просто так не будут сажать на могиле оборотня. Выходит, там было
спрятано что-то очень важное.
— То, что
может убить первородного? — невольно вырвалось у меня.
Ферро рассмеялся,
а я, осознав свою оплошность, была готова прикусить язык.
— И не
надейся, коварная моя. Когда придёт время уходить за грань, ты будешь со мной.
Теперь даже смерть не разлучит нас.
— Хреновая
перспектива будущего вырисовывается.
Пробурчала,
чем опять развеселила первородного. Досадуя на очередную оплошность, прикусила
губу, чтобы очередной раз не попасть впросак. Сейчас его хриплый смех походил
на ласку, вызывая в моём теле сладкую истому. Мне не нравилось, что я так
реагирую на своего врага.
— Раньше ты
предпочитала не говорить то, что думаешь. — Его руки медленно принялись ласкать
мои бёдра.
Ну всё, с
меня хватит брачных игр!
— В общем,
так, — вцепилась в его руки, пытаясь прекратить это безобразие. — Если вы не
можете забыть свою бывшую — флаг вам в руки, барабан на шею и идите возглавлять
колонну идущих на хрен! — Он замер. — Я не ваша бывшая, ясно?
Я прекрасно
сознавала, что творила. Но предпочла вновь испытать боль, чем плавиться от
прикосновений его рук, словно воск. Тем более любой женщине неприятно, когда её
постоянно сравнивают с другой. Я бы могла отплатить ему той же монетой, только
это привело бы к гибели моего бывшего парня.
Первородный
шумно вобрал ноздрями воздух и немного отступил. Я с облегчением выдохнула —
его близость помимо воли будоражила кровь, пробуждая животные инстинкты. А мне
это не нужно, путь лучше бьёт. Я прикрыла глаза, приготовившись к очередному
удару, но он выбрал другую тактику. Его горячее дыхание снова опалило кожу на
моей шее, вызывая сладкую истому. Ферро тихо зарычал, и его горячие губы
коснулись оголённого участка кожи. Сердце пропустило удар, а низ живота словно
обдало огнём. Я шумно вздохнула, и это было очередной ошибкой — аромат его тела
стал для меня ударом под дых.
Господи,
первородный пах, как чистый грех!
Какого чёрта
происходит?!
Разозлилась
на себя и со всех силой ударила рукой об угол стола. Не хочу ничего
чувствовать! Не пойду на поводу инстинктов!
Он резко
замер, и его губы перестали прикасаться ко мне.
— Моя
маленькая бунтарка… — усмехнулся, отстраняясь. Нежно коснулся пальцами моего
лица, заставляя посмотреть на него. — Неужели полагаешь, что сможешь
сопротивляться нашему притяжению?
