Он поднялся на верхние этажи.
Постоял немного, любуясь ледяной пустыней, что простиралась вокруг исследовательской лаборатории. По темному бархатному небу плыли два светила, норовя догнать друг друга. И подумалось, что матери бы понравилось.
Определенно.
Она всегда отличалась воистину женской разрушительной эмоциональностью, которая изрядно попортила Тойтеку крови.
Но вот небо.
Звезды яркие.
И полоса заката вдалеке. Будто льды объяты пламенем. Он мотнул головой, отгоняя наваждение – не хватало еще тратить время на всякую ерунду, и бодро зашагал к лифтовой шахте.
Кофе Эрика приготовила.
И пару свежих круассанов с абрикосовым джемом. А главное, сама удалилась, оставив Тойтека в блаженном одиночестве. Идеальная женщина.
Определенно.
Он прикрыл глаза. И сам не заметил, как провалился в вязкий сон, где бежал, то ли куда-то, то ли от кого-то, главное, что бегать во сне получалось плохо, хотя Тойтек старался. Потом почему-то привиделась матушка в алом похоронном саване. По лицу ее расползались до боли знакомые пятна, а стало быть, чума перешла во вторую стадию, и спасти матушку было невозможно.
Она смотрела на Тойтека и скорбно поджимала губы.
Разочаровал.
Снова.
Он вывалился из сна, задыхаясь, не способный произнести ни слова, как не способный и пошевелиться. Кажется, он упал.
Точно упал.
И лежал на боку, глядя на гладкую металлическую трубу. Тойтек не сразу сообразил, что эта труба – ножка стула. Он хотел было сесть, но тело отказалось подчиняться. Проклятье, да он и пальцем пошевелить не был способен.
Неужели…
Отца тоже парализовало вот так, неожиданно. Лег спать и все, следующие пару месяцев провел растением.
Нет.
С ним такого не произойдет.
Тойтек, в отличие от отца, тщательно следил за здоровьем. Дважды в год полное сканирование проводил, и вот…
Мизинец дернулся.
- Надо же, - раздался до боли знакомый голос, и блестящая штанга стула откатилась в сторону. Совершенно бесшумно. Сколько он искал такое кресло, чтобы удобное и не скрипело при каждом движении? А Эрика вот нашла.
Эрика…
Он хотел произнести ее имя, но губы лишь приоткрылись, и из горла донеслось сипение.
- А ты крепче, чем я думала, - она присела, и теперь помимо ярко-алых туфель на умопомрачительном каблуке, Тойтек видел и аккуратные коленки, и тонкие пальцы, в которых мелькала до боли знакомый инфонакопитель.
В форме шара.
Ярко-голубого драгоценного шара.
Его подарок. Эрике нужно было где-то хранить отчеты.
Она наклонилась и нежно провела пальцами по лицу Тойтека.
- Если бы ты знал, дорогой, насколько ты меня достал, - произнесла она мягко, и от мурлычущего этого голоса по спине побежали мурашки.
Не от голоса.
Действие зелья, что бы она ни использовала, ослабевает. И хорошо. Тойтек пока не понимал, что происходит, но заставил себя лежать.
- Твой снобизм, твое презрение ко всем, кто не настолько умен… а уж твое отношение к женщинам, твоя уверенность, что мы созданы исключительно для удобства вот таких вот уродов… что способны лишь варить кофе и писать отчеты… что ж, кофе я варить умею. Правда?
Он захрипел.
- Не старайся. Это паучий яд из Алеххаро. Весьма надежное средство. И паралич, им вызываемый, вполне похож на естественный. Никто не удивится, зная, что произошло с твоим отцом.
Тойтек закрыл глаза.
Сколько она впрыснула? И чей яд взяла? Если большой оранжевой скопы, то шансов и вправду нет. Он разрушает двигательные нейроны, приводя к полному параличу при сохранении основных жизненных функций. А вот если малая… или даже эсхала… эсхалы куда как менее ядовиты… но так бы Эрика рисковать не стала… значит скопа… в лаборатории имеются образцы…
