Долгие минуты девушка лежала на земле. Слезы продолжали течь по лицу. Кислый запах рвоты горел в носу. Порез на шее кровоточил. И хотя ей хотелось позвать на помощь, убежать, она все еще чувствовала себя слишком слабой, парализованной, находящейся всецело в его власти. В конце концов она встала и медленно пошла к подъезду своего дома.
* * *
Вода продолжала течь из душа, омывала ее, жгла кожу. Ади сидела, забившись в угол, ощущая, что он до сих пор на ней, внутри ее.
* * *
На мобильный пришла эсэмэска от Асафа, парня, которого она встретила в пабе. «Не хочешь встретиться?» – написал он и поставил смайлик. Немного раньше он звонил, но Ади не ответила ему, она никому не перезванивала все выходные. Лежала в кровати, дремала, глядела в пространство, рыдала, обвиняя себя, – почему не соврала, что у нее месячные, что она беременна, что больна гепатитом или сифилисом? Почему не пыталась удержать его?.. Ади вставала, только чтобы сменить пластыри на порезах и чтобы мыться, снова и снова. И все это время она старательно избегала встречи со своим отражением в зеркале: не хотела видеть, что он с ней сделал.
Она взглянула на экран телефона. Что написать Асафу? Извини, но мне сейчас немного сложно выйти поразвлечься, потому что я то и дело заливаюсь слезами? Или – мне очень жаль, но одна лишь мысль, что ты до меня дотронешься, вызывает у меня рвоту?
Вчера днем Ади решила, что все забудет, преодолеет себя и вернется к жизни. В порыве решимости она даже сумела встать с кровати, убедив себя, что это возможно, но через минуту снова рухнула на простыню и накрылась одеялом. А что, если он ее чем-нибудь заразил? Сделал ей ребенка?
Дрожащими пальцами Ади набрала эсэмэску Асафу: встретиться с тобой не могу, дело не в тебе – во мне самой, извини. Он сразу ответил, прислал грустный смайлик. Она снова зарыдала. А затем, обессилев, заснула.
* * *
Разбудил ее звонок мобильного. Родители. Они уже пятый раз звонят, а она не берет трубку. Вчера Ади послала им сообщение, что не придет на традиционный пятничный ужин. Решила ничего не рассказывать, чтобы не причинять боли, а еще потому, что знала: если они увидят дочь в таком виде, то потащат ее в больницу и в полицию. Она не была к этому готова. Пусть бы все оставили ее в покое: проще зализывать раны в одиночестве, а не в окружении любопытных полицейских и врачей, детально изучающих ее тело.
Родители снова позвонили. Она отключила звук в телефоне.
* * *
Сначала она решила, что ей просто показалось. Но нет. Кто-то стучался в дверь. Снова и снова. Сначала негромко, потом сильнее. Ади задрожала от страха. Неужели он вернулся?
Посмотрела на часы. Половина одиннадцатого. Время исхода субботы.
Кто бы это мог быть?
Она продолжала лежать в кровати, затихнув и боясь пошевелиться. Может быть, он уйдет, устанет стучать и оставит ее в покое. Ей хотелось одного – остаться одной.
Но стук в дверь не прекращался, становился лишь сильней и настойчивей. Что она будет делать, если он выломает дверь?
И тут Ади позвали по имени. Она попыталась сосредоточиться, прислушаться.
Нет, она не ошиблась. Она узнала голос.
