Оправа для бриллианта, или Пять дней в Париже. Книга вторая - страница 12

Пеппельман вновь рассмеялся.

– К тому же, – продолжил Себастьян, – Королю-Солнцу нужно было решить совершенно конкретную и весьма актуальную на тот момент политическую задачу.

– Что вы имеете в виду?

– В детстве ему пришлось пережить Фронду принцев, и это наложило отпечаток на все его царствование. Все эти графы и герцоги сидели по своим провинциям, в своих замках – и бунтовали. И Людовик XIV решил этому положить конец: превратить всю эту знать в придворную, то есть, собрать ее при своем дворе – с тем чтобы она всегда была под присмотром: пусть лучше предаются придворным интригам, чем бунтуют! Но для этого двор должен был быть весьма многочисленным, и где-то его нужно было размещать, как вы понимаете. Отсюда и масштабы. У Августа Сильного же просто не было подобных задач, и он, соответственно, не ставил их перед вами.

– Что ж, – сказал Пеппельман, – может быть, вы и правы.

– Мы, – поправил Себастьян. – Мы правы. Не сомневайтесь.

Он с удовольствием откинулся на спинку кресла и отпил кофе. Напиток был уже совершенно холодным, но Себастьяну он показался вкуснее всего, что он когда-либо пил.

Дождь, уже превратившийся в ливень, стучал по крыше автомобиля и по капоту, стекал по стеклам, заволакивая окружающий мир почти что глухой пеленой, сквозь которую лишь смутно угадывались тени ближайших деревьев.

…У Ани пересохло во рту, в горле словно застрял комок. Она почувствовала укол в сердце: значит, она похожа. Просто похожа на ту, которую… Закончить эту мысль было выше ее сил.

Достаточно того, что всему теперь конец, и чудеса закончились. Да и не в ее честь, выходит, они творились! Сердце ныло: значит, все-таки, это любовь? Или нет? Хотя, теперь уж все равно: недоразумение разъяснилось, все улеглось по полочкам.

…Недоразумение?! Может ли такое быть? Наверное, может… В глазах засвербило: слезы обиды наполнили их. Нет, не только обиды – еще сожаления. И чего-то еще… Да, оставалось еще что-то – что-то важное. Что-то с чем-то не складывалось. … И почему-то хотелось, страшно хотелось, чтобы все это как раз и оказалось недоразумением, которое вот-вот разъяснится. Может быть, это не то, что она думает? …Но что тогда? Честно говоря, в это не верилось. Но дверь еще не закрыта – Аня буквально видела это – словно ее что-то держало, не давая захлопнуться. Что-то… или кто-то? Серж?

Он смотрел на нее. Аня готова была в этом поклясться – именно на нее! И в глазах его была нежность. И что-то еще… Пожалуй, тревога. Но почему?..

– Анечка, – произнес он тихо, но внятно – легкая хрипота еще слышалась в его голосе, – Анечка.

Он сглотнул.

– Вы должны знать: да, я ясно понял теперь, почему я обратил на вас внимание тогда, в Лувре: что именно «зацепило» мое внимание. И я чувствую удовлетворение оттого что теперь наконец знаю, в чем дело и не должен более ломать голову: что же меня все время подспудно беспокоит, что все время тревожит? Теперь я спокоен – только и всего.

Серж на минуту отвернулся и провел рукой по волосам. Ясно видно было, что он на самом деле совсем не спокоен, наоборот – он волнуется и переживает. Аня смотрела на него и молча ждала продолжения.

– Но ваше сходство, – наконец-то, вновь заговорил он, – было лишь отправным пунктом, поверьте. Меня все эти дни привлекало общение именно с вами, Аня. Я вас узнал за это время, и – будьте уверены – именно в вас я нашел то важное, ценное, более того – жизненно необходимое для меня, что и вызвало у меня особую теплоту к вам.