Полицейский побледнел, пытаясь вспомнить молитвы. Эх, говорила же бабуля – ходи в церковь Ванятка!
Илья перехватил Икотницу возле сарая. Он неплохо запомнил уроки Варакиной. Пусть это массовое в былые годы на Пинежье явление, казалось, исчезло, но рецидивы все равно время от времени случались. Так что лишними знаниями никогда не бывают. А человек, подсадивший икоту, поначалу всегда крутится рядом. Никаких окриков – «Стоять!». Семенов просто-напросто догнал побежавшую через сугробы тетку и повалил её в снег, повторно затем окунув её лицо в снежную кашу.
– Сразу будем сознаваться или методы дознания применить?
Оробевшая поначалу Икотница неожиданно взвилась гадюкой:
– Не докажешь, начальник!
– Опа! Да ты у нас бывалая!
– Аааааа! Убериииии!
– Знаешь, откуда я? Хочешь сдохнуть неприкаянной?
Семенов отлично помнил, что главной ошибкой христианских священников были их негодные методы изгнания кликушества и бесов изнутри обращенных. На Пинеге попы и монахи столетиями безуспешно пытались выжить Икоту и Икотниц из таежного края. Но успешных примеров практически не случалось. Ну не действовали обычные приемы среди потомков чуди! Все дело в том, что заморскими подходами излечить совершить невозможно. Духи местные, старинные, укоренившиеся корнями в суровой таежной земле, а Белая вера новая.
Опричник же сейчас припечатал Икотницу оберегом с символом Сварожича. Земля северная подчинялась детям Сварога, Сварожичам, а главным среди них был Симаргл, небесный кузнец и дух огня. Только его пламенем можно было выжечь невероятно архаичную заразу. И древние новгородцы, что сюда пришли, об этом знали, потому и протекли горячим потоком по землям и весям Биармии. Нестрашны им были местные духи и идолы. Сварожичи оказались намного сильнее. Потому и зацепились именно здесь, в Подвинье русские люди крепче всего, в отличие от Зырянских и Карельских земель. И каждый северянин всегда носил с собой оберег Сварожича. Потомки мудрость предков забыли и потому страдали, предав богов Рода.
– Говори! Или зажгу изнутрях!
Икотница продолжала выть, но корчась, смогла ответить:
– А чё она? У ней все есть, муж, дети. А я? А мне тошно!
– Ты жизнь свою сама по ветру пустила и на сторону нечистых ижиндов перешла! – сурово отвечал Илья. За время работы в конторе он научился главному правилу опричников – никогда не верить тем, кто по жизни встал на «темную» сторону. – Иди со мной и не дергайся. Иначе спалю! Как мои предки с вами поступали. И не думай, что закон за тебя в этот раз заступиться. Мы выше его!
Тетка-Икотница больше не сопротивлялась, испуганно ковыляя впереди обратно к избе свояченицы.
– Вливай, вливай до конца все!
Иван Кузьмич не узнавал тусклую девицу, что встречал у поезда. Громогласная и властная молодая женщина с горящими глазами лично заварила килий корень, что-то при этом тихонько приговаривая, а затем без перехода начала командовать. Пока муж держал беснующуюся жёнку, майор насильно вливал ей в рот лечебный взвар.
Трескина встала перед ними, как-то вся вытянулась и, подняв лицо вверх, начала распевать, попутно раскачиваясь и махая руками:
– Лабуда-беда явилася – горе глубокое навалилося! Люди добрые, вспоможите – гортань бесячью уберите. Бешеная гортань закройся, Лабуда-беда, сглаз моих смойся! Нагерь ли няялькесь, лыхк ли пыччкар! Сон сладок, жизнь горька!
Бедолага в этот момент страшно закричала и последний раз икнула. Затем тотчас опала и осунулась, закрыв глаза.
