– Семенов, где отчет?
– Да я…
– Жду у себя!
Делать нечего. Илья зевнул, хорошенько потянулся, как кот и двинул в ванну. Опять придется обойтись омлетом. А он давно хотел в утра сырников. Жил молодой лейтенант один в однокомнатной квартире, доставшейся от бабушки. Зато жилье было индивидуальной постройки и кухня площадью с иную большую залу.
Взболтав яйца, Семенов накрошил туда сыра, а затем влил в миску ложку соевого соуса. Он придавал омлету пикантности. Пока кушал, составлял в уме план отчета. Он любил многое продумывать заранее. План поездки, расписание занятий, список покупок. Может быть, за это его взяли в Отдел? Импульсивность в их деле – большой-пребольшой минус. Ступишь не туда и поминай как звали. Вакорин говаривал, что их служба временами смахивает работу саперов. Ошибаешься один раз.
Это как в фильме «Сталкер» – сначала кидаешь вперед болт с красной тряпочкой и лишь затем медленно ступаешь дальше. Те сферы, с которыми зачастую имел дело отдел ЧС, ошибок не прощали. Не сказать чтобы служба была такой уж опасной, но всякое случалось. Иногда старожилы в свободное время начинали вспоминать разные случаи. Хорошие и не очень. Как понял Илья, будучи опричником, можно было скорее не погибнуть, а сойти с ума. Так уклончиво отзывались о состоянии тех сотрудников, кому не повезло попасть в лапы настоящей нечисти. Могучих сил, природу которых до сих пор без особого успеха исследуют специальные институты. Именно в один из них и увезли «неведому зверушку», вылупившуюся из найденного недавно артефакта в «лаборатории».
То, что Та Сторона существуют, Семенов не сомневался. Как и в том, что её всесторонне исследуют. Никакое государство не бросит на самотек вещи, которые могут подрывать его устройство. Так повелось исстари, так дела обстоят сейчас, так будет и в будущем. Лишь названия контор меняются. Во времена Иоанна Грозного колдунами, ведьмами и прочим непотребством занималась церковь и её карающая длань в виде Опричников. Затем за дело взялась Тайная канцелярия Его величества, Синодальный отдел жандармерии, ЧК, ОГПУ, НКВД и КГБ. Но за всеми ними так и закрепилось звание опричников.
В кабинете Басова Семенова ждал крепкий чай и пинежские пряники. Как бы с тонким намеком на толстые обстоятельства.
– Отчет составишь потом, у тебя нынче другое задание.
– Какое?
Хоть Илья и привык к непостоянству их службы, но так резво запрягать поводья было на его взгляд чересчур.
– У Бормана узнаешь. Сейчас вкратце обскажи, что у вас там в деревне случилось. А то Кузьмич мне уже плешь проел насчет замеченной чертовщины.
– Так Пелагея разве ничего не рассказала?
Христофор Бонифачьевич махнул рукой:
– Марфа заявила, что девку покамест не трогать. В первый раз ведь ей ведовством заниматься пришлось, хотя бы пару дней в себя прийти надобно.
– Ну да, – протянул Илья, – Палаша там такое учудила! Сам чуть штаны не обмочил.
– А вот с этого момента попрошу подробней!
После получасового рассказа шеф хитро заблестел глазками:
– Права оказалась Марфуша! Палаша наша из древнего рода нуэйтов, то есть шаманок происходит. Зараза ведь эта также чудского производства. И локализация воздействия икотниц больно уж узкая. Токма у нас на Пинежье, да малость в Мезени и у Коми случается.
– А что у пермяков тогда за икота?
Басов отмахнулся:
– Там иное, хоть и схожее. Корень ведовства один. Тут ведь до прихода с Урала чужих племен и занесенных с новыми людьми обычаев иные люди жили. Так аборигены и восприняли чудачества уральских нодов по-своему. На Пинежье к тому же тогда сильны были традиции матриархата, а у финнов шаманы ноды обычно мужики. Тут вот все враз и поменялось! Икоту же, скорее всего, ведуньи использовали для внутренних разборок и сведения счетов. Не зря её лишь на женок насылали.
