– Просыпайся, Лас Вегас! Нас ждет казино, домино, блек-джек и …
Одна из сидящих неподалеку женщин, завернутая в черный плат, так выразительно глянула на ёрничающего опричника, что тот предпочел замолчать. Тратить силы на диспуты с фанатиками было бесполезно. Во чтобы превратился быпрекрасный мир, если все в одночасье стали подобными истовыми верунами? В нем точно жить бы никому не захотелось. Люди изнасально устроены разными. Илья привычно потянулся. Такое упражнение являлось всего лишь одним из элементов полезной телу китайской гимнастики. Затем выглянул в иллюминатор. Весна полновластно ощущалась и на этих далеких островах. Снег почти стаял, скромное солнце то и дело выглядывало из-за низких облаков.
– Выходим!
– Петька!
На краю взлетного поля к ним бросился здоровенный детина в сине-красной куртке. Семенов не сразу заметил, что из-под нее выглядывает черная ряса послушника. Ну да, не каждый день наблюдаешь монаха в одёже с надписью «Чикаго Блекхокс» наперевес.
– Матвей!
– Матфий будет правильно, сын мой.
– Ты, когда мне в папаши заделался, бродяга?
Было заметно, что знакомы эти двое давно. Возраст одинаков, где-то чуть за сорок. А это для мужчины вовсе не старость, а самый расцвет. Все еще работает и вполне брыкается, зато в голове появляется царь.
– По коням, господа опричники!
Матфий кивнул в сторону старой «Нивы», явно подверженной апгрейду. Семенов сполна оценил улучшения отечественного проходимца. Клиренс стал выше, установлен шнорхель и поставлены зубастые внедорожные колеса. Внутри осталось такое же скромное убранство. Удивил разве что старинная автомагнитола, из которой вскоре раздавался грохот металл-рока.
– Что там по делам нашим грешным, раз сам Высокопреосвященство взболтыхнулся? А заставить размять его чресла весьма непросто.
Монах усмехнулся, поставил первую передачу и сделал громче музыку.
– Так вскорости туристический сезон начнется, а в подземельях монастырских бесы шалить начали. Кто ж такое стерпит? Убыток кошельку?
– Ну, примерно так я и подумал.
Борман с довольным видом потер руки. Илья знал, что отчего-то тот недолюбливает попов. Или слишком много ведает о смысле бытия?
– Мы пойдем в подземелья? Я и не знал, что они существуют.
– Твой отрок? – обернулся к Борману Матфий.
– Ага. Хороший пацан, правильный. Икотницу на днях спеленал, как будто каждый день таким занимался.
– Вот даже как?
Взгляд монаха сверкнул неподдельным уважением, а Семенов напрягся. Что это за мужик, раз с ним Борман секретной информацией делится? Вообще, отношения между Опричниной и церковью в разные периоды были довольно сложными. От тесного сотрудничества до конкретного неприятия. Но никогда не прекращались. Даже во времена беспредела ЧК и репрессий со стороны НКВД. «Чудесное» спасение некоторых известных миру людей случалось именно из-за вмешательства тайных отделов спецслужб.
– Не третируют братья? – кивнул в сторону магнитолы Борман.
– Так я токма в машине. Даже на гитаре в монастыре низзя. Бесовская музыка! Благочинный у нас новый, ох какой строгий!
– А ты чего? Только не говори, что бросил.
– Я нонче на гуслях играю.
– Чего? – лицо Бормана вытянулось.
– Чего-чего, на самом посконном русском инструменте. На каких былины исполняли.
– Гусляром станешь? По миру пойдешь играть?
– Ага, – захохотал здоровяк. – Фолк металл бацать на них начну!
Илья никогда еще таким веселым их главного научного сотрудника не видел. И заметно, что эти двое знали друг друга давно. Борман отметил интерес своего помощника и пояснил:
