– Мамонтов пошел без хозяйственного обоза? – связной смотрел на Шорохова испытующе. – И для такого утверждения есть данные? Но ты понимаешь, насколько иначе тогда повернется вся наша борьба с ним? Даже то, что его части занимают сейчас у нас в тылу очень малую территорию, вполне может быть этим объяснено: если они без обоза, им ее меньше и надо; передвижения их происходят быстрее; противник для нас становится неуловимее, мы же ошибочно полагаем, что он малочисленней. И следовательно, вполне вероятно, что в наш тыл прорвались не один или два полка, а весь корпус. Я ничего не придумываю. Это вытекает из твоих слов, что Мамонтов идет налегке. То есть боеприпасы – боевой обоз – он с собой взял, сомнений нет…
– Еще бы, коли он такой, что любую мелочь предварительно взвешивает.
– Да, да… А все остальное… Но ты прав: в таком случае цели у него куцые. Так? Да? Так?
Шорохов начал пересказывать все разговоры этого дня с Богачевым, Нечипоренко, Варенцовым и по тому, как связной слушает, какие задает вопросы, понял: человек этот не просто старается запомнить его, шороховские, слова, чтобы потом в дополнение к разведывательной сводке кому-то пересказать их. Тут же, на месте, он оценивает события, пытается разобраться в них. Кто тогда был сейчас перед Шороховым? Не один ли из руководителей Агентурной разведки? Лично прибыл из-за линии фронта, настолько важно красным штабам как можно скорее все узнать о мамонтовском прорыве.
Потом наступило молчание. Шорохову очень хотелось спросить, поможет ли Красной армии то, о чем он сообщил? Важно ли это? Услышать бы: «Поможет. Спасибо». Связной сказал: «Иначе повернется вся наша борьба с ним». Но это было еще до того, как он узнал подробности. Так повернется ли?
Нарушить тишину Шорохов не решался.
Связной наконец прервал ее:
– Предложение ехать прими. Большая удача, если это в самом деле по следам Мамонтова. Особенно если действительно прорвался весь корпус и, значит, операция крупная, затянется надолго.
– Туда! Все совпадает.
Уже знакомым движением головы связной прервал Шорохова:
– В поездке не зарывайся. Твое место: обозы, тыловые учреждения. Ты торговец, едешь ради наживы. Круг интересов: цены, что где можно продать-купить с выгодой; потребности казачьего войска в товарах, с которыми обычно имеешь дело. Мы эти сведения повертим. Даст это многое. И общую численность, и намерения. Если будет что-то еще – хорошо, но лишь при полной уверенности, что себя не завалишь. Возможность ты получишь редкую. Надо использовать ее целиком.
Он говорил с Шороховым как с равным себе профессионалом, и тот понял это, и его переполнило чувство тепла к связному, братской ответной преданности. Больше не требовалось каких-либо слов одобрения, похвал. Было, имело значение лишь одно их общее дело.
Шорохов сказал:
– Варенцов и Нечипоренко мне ясны. Рвать деньгу. Ничего другого у них за душой нет. А вот третий?.. Мануков. Никак его не могу понять. Купец – не купец? И еще одно: так и кажется, что меня он боится не меньше, чем я его. А может, и больше. Потому и приглядывается издали.
– А что, если просто сама его осторожность иная, чем у остальных ваших купцов? – спросил связной. – Молод, а уже торговец с международным размахом. Образован. Начинал сразу как оптовик. Отсюда привычка водить знакомство лишь с теми, кого сам заранее выбрал. Породистость! Но она-то в нем и не должна удивлять. Что настораживает? Фокусы, которые он показывал в той вашей компании…
