Опус Серого Волка - страница 5

– Это, брат, нормально. Это наоборот, даже хорошо. У женщин все наоборот вообще.

– Ну да. Смех отличался от того, который был прежде здесь, надо мной. Ощущение другое. Поэтому я, собственно, продолжил движение. Вот я уже стоял перед ними и, собрав последнюю уверенность и напустив еще немного сверху, я заговорил. Поздоровался. Кто-то из них кивнул, кто-то ответил тем же. В этом числе была и она! Я тут же к ней поближе, чтобы дать понять свои намерения. Представился.

– Так дело не пойдет!

– Что не так?

– Во первых, ты почти сразу все карты раскрыл. Никакой загадки не оставил при себе! Во вторых, ты мне ее даже описания не дашь?

– Чтобы зачем? Чтобы вы проходили мимо нее и улыбались или еще сказали чего, тем самым раскрыв меня?

– Как хочешь… – уязвленный Самуил поглядел на донышко стакана, поджав нижнюю губу под свою эспаньолку.

– До конца свой замысел я им все-таки не открыл, – немного замявшись, начал описание:

– Она была среднего возраста с активно формирующиеся фигурой. Этот факт трудно было уловить из-за теплой кофты, которая была однозначно ручной работы и брендирована и стоила бешеных денег. Продолжая описание одежды: у нее были строгие черные зауженные брюки и такого же цвета кеды без шнуровки. Это комбо открывало вид на ее прекрасные щиколотки и ножки. Выдумал, что я из другой школы и фамилию подставил другую. Сказав все это, я устремил взгляд прямо ей в глаза – это были самые зеленые глаза в мире. Этот зеленый мне напомнил запах скошенной травы или глоток прохладного тархуна в жару. Этими глазами я был упоен. Они тоже скрывались под очками, однако она их сняла, когда я подошел с каким-то постыдством, что я ее так застал. Венцом ее образа были вплетенные в ее шикарные платиновые волосы ленточки разных размеров, цветов и узоров. Смотрев на нее из окна, я не заметил их под большой шерстяной шапкой, тоже, скорей всего ручной работы. Много было черных тонких ленточек. Они отлично контрастировали на фоне волос. Видимо, чтобы не создавать готический образ все остальные ленты отличались пестростью. Самая широкая лента была желтого цвета с маленькими черными точками. Одна лента являла собой градиент синего и красного цвета, другая была розовая с сердечками.

– После такого описания я понял, о ком ты.

– Пытался пробиться сквозь ее подруг представлявших из себя свору пчел. Вначале одна с коконом заявила: «девочек нет в своей школе?» Другая тут же стала поперек и начала всех представляться и представлять других. Она – Полина, там Вика. Дальше Катя, та самая, с пучком. Вольная к знакомству употребила возражение этой Катерине: «Бывают случаи, когда в классах мальчики и девочки разделены три к одной, а то и хуже! Совершенно спартанские условия! Девочки, вот скажите, как такому красивому парню искать любовь?»

– Хо – хо – хо!

– Мне показалось, или она клеилась ко мне?

– Навряд ли. Скорей всего – это простой комплимент, чтобы смягчить ситуацию при встрече с коконом. Видел я этих девчонок. Полина для тебя как запасной вариант может пригодиться!

– Самуил Тимофеевич! Я просто надеюсь, что Купидон не промахнулся, вот и все!

– Ну продолжай, Купидон.

– Их было пятеро. И Полина стояла третьей справа.

Начала она знакомство не с нужного мне левого края, где стояла она, а с середины. Точнее тут даже не было середины, поэтому она начала с себя. Приступила к нужному мне крылу. Там была еще одна Катя. Тут Катя-Кокон начала возмущаться, мол, ее не так представили. Она всегда просила называть себя «Кэт» или «Кэти, как Кэти Перри». Вика подначивала, что она слишком хочет быть похожей на свою подругу. «Каждой фиброй души». Тут и началось. Шум, гам, истерика и даже мат. Под таким давлением Кэти утопала в класс. Полина продолжала проявлять лидерские качества и попыталась сохранить лицо компании. Вика призналась, что ей нравилось ее травить, как маленькую злую собачку. Тут вторая Катя неожиданно вступилась и посчитала это чувство низким. Мог разделить ее взгляды… «Так, все, хватит! Дадите вы мне представить лучшую из нас?» – наконец Полина перехватила возможность сказать. «Позволь мне представить нашу гордость Веро́нику! Ударение на „о“, на американский манер, так ее родители назвали.» – почти все шуточно захлопали, безумно смущая ее. Так она еще была красивее, раскрасневшись. «Наша гордость и всей школы!» – продолжала Полина. «В первую очередь наша, кончено. Мы ей гордимся, что она может посещать столько кружков и репетиторов, не убивая своих родителей за это. И это действительно удивительно, что ее не одолела скука, и она не умерла сама за уроками немецкого языка!» – видя, как время поджимает, я раскрыл все карты до конца. У трех точно сразу блеснули глаза. Для них началась новая, для меня непонятная игра. Игра началась с переглядок и закончится черт знает чем.