Opus Vivendi - страница 2

После этих цитат становится понятно, почему издатели питали весьма скромные надежды на книгу и отпечатали ее тиражом всего в 5 тысяч экземпляров. К полному их изумлению, книга полтора года продержалась в списке бестселлеров, и за это время им пришлось восемь раз ее допечатывать. Двадцати пятью годами и семью изданиями позднее она все еще продавалась по три тысячи экземпляров в неделю.

В чем же загадка успеха Эмили Пост? Почему в предположительно бесклассовом обществе Америки массовый читатель мог так самозабвенно изучать правила хорошего тона? Книги Эмили Пост отличались от всех предыдущих. Во-первых, она писала их почти как беллетристику. А во-вторых, по мнению Эмили Пост, высшее общество не представляет собой союза богатых, оно также не горит желанием исключить из своего круга людей, рожденных в незнатных семьях… Высшее общество – это ассоциация джентльменов и леди, для которых грамотная и вежливая речь, обаяние воспитанности, понимание светской любезности и инстинктивное внимание к чувствам и удобствам других людей являются главными рекомендациями. И миллионы аутсайдеров загорелись идеей стать инсайдерами, пусть не самого высшего общества, но общества выше своего теперешнего.

Понимая это, Пост стала выпускать дополненные и расширенные издания своих книг. Дальше – больше. В книгах Пост стали появляться примеры хороших манер для курящих дам или для людей, голосующих на дорогах, примеры поведения, уместного при встрече ветеранов войны… А в 1949 году она даже вела газетную колонку «Этикет водителей грузовиков»!

Популярность ее книг была ни с чем не сравнимой: во время войны «Этикет» стал книгой, наиболее востребованной солдатами, и одной из тех, которые чаще всего крали из публичных и домашних библиотек. В 1950 году Эмили Пост была признана второй по популярности женщиной в Америке – после Элеоноры Рузвельт. Подводя итог жизни Пост, автор книги о ней, Лора Кларидж, пишет: «Эмили Пост сломала больше стен, разделяющих социальные слои американского общества, чем сам Франклин Делано Рузвельт».

Где-то вокруг Центрального парка в далеком Нью-Йорке и в окрестностях Хэмптон-Корта в Лондоне и сейчас проживают малоизвестные широкой аудитории англосаксы, которые продолжают по три раза в день переодеваться к обеду и ужину, носить костюмы-тройки и пить изысканный чай с бисквитами ровно в 5 часов, оставив всему миру право ходить в приспущенных джинсах (чтобы нижнее белье торчало) и модных кроссовках в стиле ugly. Кстати, если вы вдруг учили в школе немецкий или французский: в переводе с английского (читай – с англосаксонского) слово ugly переводится как «уродливый»! А не «удобный» и «неформальный», как хотят внушить нашему подсознанию модные дизайнеры.

– Однако, Анна Павловна, я вам откровенно скажу, – Евгений Нилыч с трудом удерживал себя в границах мягкости, – меня это даже удивляет. Дочь уходит бог знает куда, не ночует дома, а вы и не заботитесь узнать, где она! Вы меня извините, но я всегда повторю: очень уж вы большую волю дали Катерине Ивановне…

Андрей Осипович-Новодворский

«Эпизод из жизни ни павы, ни вороны»

Прежде чем углубиться в историю появления свода правил и законов поведения человека в обществе, я хочу привести два принципа, которые не являются столь уж каноническими, но лично мне представляются совершенно универсальными и всеобъемлющими: