Опыт Октября 1917 года. Как делают революцию - страница 19

По существу выдвинутых Лениным идей Каменев высказался предельно кратко: «Что касается общей схемы т. Ленина, то она представляется нам неприемлемой, поскольку она исходит от признания буржуазно-демократической революции законченной и рассчитана на немедленное перерождение этой революции в революцию социалистическую». Тактика, вытекающая из такой оценки, по мнению Каменева гибельна, поскольку грозит убрать из под ног большевиков почву реальной политики и превратить их из партии революционного пролетариата «в группу пропагандистов-коммунистов». Выразив надежду «отстоять свою точку зрения» в «широкой дискуссии», Каменев присовокупил к статье текст резолюции, оглашенной им на недавнем советском совещании. Главный лозунг этой очень умеренной резолюции сводился к призыву в адрес «революционной демократии» осуществлять контроль над действиями правительства.

Интересно, что в том же номере газеты была опубликована статья Зиновьева, направленная на дезавуацию недавних объединительных усилий большевиков. Хотя сама идея объединения социал-демократов и хороша, рассуждал Зиновьев, но строить единую организацию с «социал-шовинистами» для большевиков совершенно невозможно. В этом вопросе он вполне шел в фарватере ленинской политической стратегии. Заслуживает, однако, внимания один риторический оборот этой статьи. Упоминая вскользь о выступлении Ленина перед объединенным совещанием большевиков с меньшевиками, Зиновьев пишет в скобках: «при этом т. Ленин несколько раз сам решительно подчеркнул, что он не успел еще ознакомиться в достаточной мере с фактическим положением вещей и считает свои тезисы вовсе не окончательными». Зиновьев не дистанцируется от позиции Ленина, как это делает Каменев в своей статье, но старается «смягчить» ее, оправдать недостаточной информированностью и возможностью дальнейшей доработки. Вероятно, не будет ошибкой интерпретировать эти слова ближайшего ученика вождя, как проявление его колебаний. Проницательный Суханов не сумел установить взгляды Григория Евсеевича, но по своему глубоко характеризовал его, как «довольно осторожного господина, коего обороты по ветру стоили не особенно дорого». Тут налицо и осторожность, и «обороты по ветру». В дальнейшей карьере Зиновьева эти качества проявятся еще не раз.

Итак, внутрипартийные разногласия были сформулированы и преданы огласке. О себе в качестве знаменосцев двух взаимоисключающих стратегий заявили крупнейшие деятели партии – сам Ленин с одной стороны, и Каменев с другой. Большинство «генералов» большевизма заняли промежуточную, колеблющуюся позицию. Из их числа наиболее близок Ленину был Шляпников, что давало в руки вождю существенный козырь в предстоявшей внутрипартийной борьбе. Однако случаю было угодно несколько уравновесить шансы сторон. «Числа 7 или 8 апреля, – вспоминал Шляпников – во время одной из агитационных поездок в качестве члена Исполнительного комитета на какое-то предприятие, на наш автомобиль налетел трамвай, и я был тяжело контужен, потерял сознание. После этого я попал в госпиталь». Из госпиталя он вышел уже ближе к концу месяца, когда борьба перешла в совсем другую фазу и место, которое он мог бы занять среди сторонников Ленина, было уже занято. Пока же, свое слово в споре должны были сказать «офицеры» и «унтер-офицеры» партии.

Ленин, однако, не оставлял попыток найти единомышленников среди наиболее известных и авторитетных социал-демократов. Так, по словам Суханова, Ленин, в надежде «создать центр прозелитизма», встречался с некогда видными, а ныне не слишком активными большевиками, – Базаровым, Авиловым, Десницким, Красиным, Гуковским и др. Участники этого собрания рассказывали Суханову, что «весь вечер Ленин слушал и не говорил ни слова – «по случаю хрипоты»», что вождь «хотел только узнать, верят ли они в его новые истины, сочувствуют ли его планам и годятся ли в штаб…». А когда понял, что ни один из его старых соратников (и оппонентов) не готов разделить его «Апрельские тезисы», – «с миром отпустил их».