Вот оно что.
– Значит, придется солгать. – Слова срываются с губ почти против моей воли.
– Почему? – спрашивает она. – Мы же не пара. – Мое сердце на мгновение замирает. – Ну, пока что.
– Ты моногамна или полигамна?
– Я могу по-всякому. – Соски под моими пальцами напрягаются. – Хотя, скажу тебе, с одним партнером легче поддерживать эмоциональное равновесие. – Я чувствую, как ее спина слегка напрягается. – А ты у нас – ревнивая натура?
Я предельно серьезно обдумываю вопрос.
– Вряд ли. Хотя… не уверен. Я слишком мало помню. Когда Линн предложила тебе с ней задержаться, я не ревновал особо. Наверное, в кругу друзей не стал бы.
– Ну и славно. – Она придвигается ко мне, затем поднимается на все четыре руки и карабкается вверх, покуда не нависает надо мной как богиня-паучиха мирского блаженства. – Так что, строго говоря, мы не соврем, если скажем, что не состоим в длительной связи. Но ты обещаешь поискать меня там? Или после того, как все закончится? Ну, или… если вдруг кого-то из нас не возьмут?
Я смотрю ей в глаза на расстоянии в несколько миллиметров и вижу в них отражение – похоти, голода и беспокойства.
– Обещаю, Кей.
Богиня-паучиха довольно кивает и принимается ублажать меня, работая четырьмя руками, ртом, всеми доступными ей способами и конечностями. А я, самец-паучок, гадаю, в последний ли раз мы с ней видимся.
* * *
Когда после нашего свидания я иду домой один, кто-то пытается меня убить.
Несмотря на то, что я сказал Пикколо-47, до сих пор не сделал резервную копию. Этот шаг кажется мне безотзывным, как если бы означал принятие моего нового состояния. Резервное копирование собственной личности добавляет багажа, а стирание памяти лишает его. Но в моем случае мне действительно сто́ит сделать резервную копию, как только я вернусь в свою комнату. Кей, вероятно, было бы больно, если бы я умер сейчас и вернулся в состояние, в котором пребывал до нашей встречи. И теперь мне важно не обидеть ее.
Может, поэтому я и пережил ту атаку.
Выйдя из парка отдыха, мы разделились, застенчиво помахав друг другу, напоследок переглянувшись. Кей идет к терапевту, мне тоже лучше придерживаться своего режима чтения и учебы, который требует, чтобы я тратил на него не менее десяти килосекунд в день. Мы расстаемся нехотя, уязвленные новой чувствительностью. Я все еще не уверен, что чувствую, и меня беспокоит идея перехода в экспериментальную систему. Узнает ли она меня там? А я – ее? Заинтересуем ли мы друг друга в новых телах, в новых идейных координатах? В конце концов, мы оба – взрослые люди. Нужно вести собственную и полностью независимую жизнь. Надо будет прощаться – попрощаемся.
Мне сейчас не нужна ничья компания (кроме Кей), поэтому, идя домой через граф Т-ворот, соединяющий Зеленый Лабиринт, я врубаю на модеме режим инкогнито. Теперь для моего зрения люди – этакие столбы тумана, перемещающиеся в величественной тишине, а сетевые фильтры в их модемах точно так же «затуманивают» мою персону.
Однако не узнавать людей – не то же самое, что не знать о чьем-то присутствии. Примерно на полпути я замечаю, что один из столбов тумана следует за мной на небольшом расстоянии. Интересненько, отмечаю я про себя на сугубо рефлекторном уровне, о каком и не гадал до настоящего момента. Я велю модему пометить преследователя ярко-алой меткой и сообщать моим позиционным чувствам о его местоположении. Такую операцию можно провернуть, оставаясь в поле анонимности – приемчик старый, с историей. Так что я продолжаю идти, стараясь не показывать, что заметил хвост.
