Луноход слегка дернулся вперед и замер. Идеально натасканный пес даже вдали от дома продолжал подчиняться командам хозяина.
Пара камер сняла безжизненный пейзаж и переслала картинку обратно через четверть миллиона миль огромной антенне Габдула в Симферополь; нечеткое изображение проявилось на черно-белом телеэкране.
Спустя десять секунд после движения руки Габдул увидел, как Луноход перемещается.
– Живой! – торжествующе завопил он. И услышал сдавленные шепотки облегчения и восторга от сослуживцев сзади.
Габдул снова осторожно двинул рукоятку, на этот раз посылая более длинную команду согласно отработанному протоколу спуска машины на лунную поверхность. За работу!
* * *
Габдул вырос близ Симферополя на Крымском полуострове. Татарские корни давали о себе знать: густая темная шевелюра, широкие скулы, гортанные звуки многосложного имени. Подростком он стоял в крымских сумерках, зачарованно следя, как мчится по небу первый спутник – наглядное доказательство советского технического мастерства и превосходства над соперниками. Менее чем через четыре года Юрий Гагарин облетел Землю, и Габдул решил стать космонавтом. Как и миллион советских подростков вместе с ним.
Закончив школу, он пошел служить в ВВС, надеясь, что его пошлют в технический вуз получать образование в области авиационной инженерии, а потом… потом, мечтал он, в летное училище. Однако происхождение постоянно ставило ему палки в колеса. Габдул считал, что история сталинской депортации двухсот тысяч крымских татар в Узбекистан после Великой Отечественной войны быльем поросла, но в армии предрассудки угнездились прочно – и тем прочнее, обнаружил он, чем ближе к Москве. В бесклассовом обществе он, выходец из этнического меньшинства на окраине Советского Союза, стал человеком второго сорта.
Несмотря на то что Габдул окончил вуз с отличием, возможности неизменно выпадали другим студентам: ивановым и поповым. В поступлении в летное училище ему отказывали раз за разом. К двадцати пяти годам он, лейтенант ВВС, оказался младшим техником Центра дальней космической связи в Щелково на окраине Москвы.
Однажды его капитан заговорил с ним в курилке:
– Габдулхай Гимадутинович, – начал он официальным тоном, когда они стояли бок о бок, глядя через двойные стекла окна, как метель задувает вокруг массивных силуэтов антенных тарелок, – запускается новая программа, где нужны умные молодые инженеры-электронщики. Пока, тсс, все держится в секрете, но, похоже, это потребует много тренировок и поездок. Вы заинтересованы?
Капитан уже знал, как ответит Габдул.
Спустя несколько недель его вызвали в московское ОКБ-52[3] для собеседования и экзамена. Он сидел в коридоре рядом с несколькими другими молодыми инженерами в ожидании, пока его вызовут; все прятали нервозность под маской равнодушия. Собеседование проходило без обиняков: задавали вопросы о его карьере, семье, интересах. Отвечая, он сделал акцент на том, как гордится службой отца в армии и как всю жизнь мечтал служить советскому космосу.
Практические задания дались ему тяжелей и озадачили. Ему поручили управлять вилочным погрузчиком, перемещая машину по заданному маршруту на полу заводского цеха. Потом к погрузчику прицепили грузовик и заставили повторить, но теперь нужно было повернуть за угол. Габдул молча поблагодарил отца за уроки вождения, полученные еще в Симферополе.
