Толстяк вытянулся по стойке смирно, в такт словам кивал плешивой головой. Болдырев пожал ему руку, и быстро вышел из кабинета. Несколько минут ученый стоял на месте неподвижно, слыша удаляющиеся шаги, затем подошел к телефонному аппарату и набрал номер. Стекла очков запотели, он комкал платок в потной ладони.
– Юля? Не разбудил… ну конечно, какой тут сон! Слушай меня внимательно. Немедленно звони маме в Киев, и предупреди, что мы скоро приедем… как скоро? Чем быстрее, тем лучше. Нет… сейчас не могу говорить, – он прикрыл ладонью трубку, оглянулся на закрытую дверь, и округлил глаза. – Это военная тайна! Все… Буду утром. Отбой!
Он глубоко вздохнул, покрутил колесико радиостанции. Сквозь треск и шум помех прорвались звуки рок музыки, женский голос с чуть заметным акцентом вещал в эфир.
– Вы слушаете «Голос Америки» из Вашингтона! Говорит Тамара Домбровская!
– И вовсе не слушаю я «вражьи голоса!» – Райхель нарочито громко выкрикнул в закрытую дверь, еще раз вздохнул, и направился в обсерваторию. Настроение у него было отвратительное.
03.25. Северо-западный район пригорода Ленинграда
Люди в военной форме медленно продвигались по заболоченной местности. Свет от фонарей пронизывал ночной воздух. В серебристых лучах вился рой мотыльков. Над почвой поднимались рваные хлопья тумана. С самого начала поисков собаки повели себя странно. Опытный следопыт Вулкан опустил нос, долго нюхал влажный воздух, чихнул, отвернулся и жалобно заскулил. Его примеру последовали остальные псы. Приходилось прочесывать огромную территорию вслепую, наощупь. Солдаты шли цепочкой, сапоги увязали в вязкой почве.
– Хоть бы сказали, что ищем? – зевнул худенький сержант. Он часто сплевывал на землю, по верблюжьи выпячивая пухлые губы.
– Говорят, все, что покажется странным, товарищ сержант! – бодро отрапортовал румяный солдатик.
– Мне рожа твоя, военный, кажется странной! – процедил сквозь зубы командир. – Надо докладывать лейтенанту?
Люди негромко засмеялись.
– В этих болотах ни черта не найдешь! – пробурчал широкоплечий ефрейтор. – Здесь и днем-то ничего не видать. Вон, все травой заросло по пояс…
– Курить нельзя, дембелей среди ночи подняли… – ворчал сержант. Он в очередной раз сплюнул себе под ноги, ступня коснулась чего- то твердого. Направил луч фонарика, поднял кривую железяку. – Это что такое?
Румяный солдатик тотчас оказался рядом, со знанием дела ощупал кусок металла, покрытый шершавой коррозией.
– Это форсунка от трактора! – даже в темноте было видно, что лицо первогодка сияет от щенячьего восторга.
– Поздравляю! – усмехнулся ефрейтор. – Выбирай! Звезду героя, или внеочередной отпуск на родину?
– Иди к лейтенанту, раз ты такой умный! – сержант ткнул железкой в грудь солдатику.
– Слушаюсь! – мальчишка бодро вскинул ладонь к виску, бережно схватил находку, и держа ее на вытянутых руках, как мину, зашагал по направлению палатки.
– Сейчас хохма будет! – без улыбки сказал сержант. Он зашагал дальше, беспрестанно сплевывая на землю, и разглядывая звездное небо. Оно было сегодня удивительно звездное, словно в планетарии. Парень засмотрелся, и не обратил внимания на розовый свет обагривший землю возле кустарника. Казалось, земля источает из своих недр потоки алого пламени. Вот он стал бледнее, чуть заметное красное свечение, дважды моргнул и совсем погас. Сержант направил в ту сторону луч фонарика, свет приобрел туманное бордовое свечение. Но тут же все исчезло. Лишь всполохи оранжевых зарниц мелькают в тумане. Парень топтался на месте, не решаясь сообщить о находке офицеру. Прибежал запыхавшийся солдатик. На румяном лице была написана гамма чувств, обида, разочарование, праведный гнев.
