Поселок Сокол, с его садами, с красными мачтами сосен, с проводами недавно проведенного сюда троллейбуса, был тихой окраиной Москвы – до того, как на него упали: сначала – изуродованный благинский самолет, затем – крыло «Горького», потом – его хвост. Невероятной удачей можно было считать то, что всё это свалилось не на сам поселок, а на сосновую рощу подле него. Жители бывшего села Всехсвятского выскакивали на улицы, высовывались из окон, и все глядели наверх. Некоторые (Коля Скрябин сам это видел, пробегая мимо) щипали сами себя за руки, проверяя, не снится ли им кошмарный сон. Лепестки цветущих яблонь и мелкие хлопья сажи падали на запрокинутые лица, но люди не замечали и не стряхивали их.
– Вызывайте «Скорую»! В пожарную часть звоните! – крикнул на бегу Николай.
– Уже, уже!.. – почти хором отозвались граждане – те из них, кто не лишился полностью дара речи.
Сирены пожарных машин и вправду слышались где-то неподалеку – должно быть, на месте падения благинского истребителя.
До развязки оставались секунды, однако с пылающим исполином не всё еще было кончено. Перевернувшийся на спину, сжигаемый авиационным бензином, «Горький» падал, но не все моторы гиганта прекратили работать, и потому его встреча с землей всё оттягивалась. В своем падении самолет явственно забирал вбок, будто некая сила…
(«Пилоты – неужто они еще живы?! Неужели могут сделать хоть что-то?..»)
…уводила его в сторону от жилых домов.
А затем – почти над самой землей – бесхвостый и однокрылый моноплан разломился надвое, как тонущий «Титаник». Его передняя часть вонзилась полукруглым носом в землю и на миг встала вертикально, отбросив от себя, словно катапульта, другую половину корпуса, которая пронеслась по верхушкам близлежащих сосен, срезая и поджигая их.
– Возле троллейбусного круга упал! – прокричали вразнобой несколько жителей поселка.
Они определили безошибочно; однако, по счастью, им от своих домов не было видно, как выдающееся творение конструкторского бюро Туполева окончательно рассыпа#лось и догорало на земле. И какие именно
