Саид, покачивая скрипучим фонарем, который еле светил, поковырялся в замке и с усилием рванул дверь на себя. Та отошла наполовину, завязнув в мокрой траве, и мы один за другим пролезли через эту щель в промозглую черноту.
Одной рукой я нащупала на плече крысу, чтоб не потерялась, а другой коснулась стены за собой, чтобы хоть как-то сориентироваться. Стена оказалась влажно-бетонной – ну, склеп склепом. Над моим правым ухом слышалось шумное горячее дыхание – я могла поклясться, что это Серый Брат, поскольку он даже дышал как-то не по-русски.
– Вазми, сэстра, – пробормотал он, прекратив дышать, чем-то щелкнул и сунул мне толстую дешевую свечу из тех, что продаются в хозмагах пачками. Остальные тоже осветились тем же способом, и обстановка стала окончательно сектантской. Зато теперь можно было разглядеть стены и пол хранилища, действительно покрытые растрескавшимся бетоном, куполообразный потолок и… ряды полок, на которых лежали огромные черные мешки.
– Что это?! – пискнула я в почти искренней панике, хватая Серого Брата за рукав балахона.
– Картощ-щка, – с трудом выговорил он. – А чито?
– Нет, ничего… – я переглотнула. – А почему мы так… со свечками?
– Гаспадин Ратибор сказал – в прощлую грозу фазу выбило, – объяснил он деловито. – Пачинят патом. Садись здэсь, – и, не дожидаясь моей реакции, поддернул балахон и плюхнулся на бетонный пол.
Оказывается, там были подстелены грязноватые газеты, на которых теперь и устраивались братья и сестры. Они привычными движениями ставили свечи на пол и вытаскивали из карманов мятые книжечки с молитвами, а также какие-то мелкие предметы. Неля, например, поставила перед собой маленькие часики с фиолетовым песком – видимо, из какой-то настольной игры. Катя достала уже знакомый мне дырявый камушек на нитке и закачала его перед глазами. Костик просто уселся в неловкую позу лотоса и старательно похлопывал себя по коленкам равномерным ритмом типа «раз-два-раз, раз-два-раз». Саид с неподвижным лицом бегал глазами вправо-влево, напоминая старые часы с кошачьими глазками, которые я видела у бабушки…
В общем, ребята явно пытались за неимением музыки сами себя гипнотизировать. А мне-то что делать? Я искоса глянула на Серого Брата и с облегчением увидела, что он сидит на своей грязной газете совершенно спокойно.
Тем временем вокруг поднялось невнятное бормотание, которое делалось все громче и громче. Это братья и сестры читали кто наизусть, кто по брошюре знакомую мне бредовую «молитву», состоящую из степеней двойки и повторов странных слов.
– Москва, Москва, долетит, долетит, – бормотала Катя.
– Здоровье, здоровье, здоровье, два, четыре, восемь, – гнусил Саид неприятным голосом.
– Направо, направо, направо! – настойчиво говорил, точнее, почти орал Костик так, что колыхалась и трещала свеча. Его широкие ладони продолжали равномерно лупить по коленкам.
С трудом отведя от него взгляд, я попыталась посмотреть на собственную книжку с молитвами, но в глазах плавали огромные огненные круги от свечи, и буквы терялись. Серый Брат же по-прежнему сидел спокойно. Освещение скрадывало грязь и оспины, а курчавая борода и балахон делали его удивительно похожим на одного из шумеро-аккадцев, которых так любила секта. И взгляд черных маслянистых глаз чуть ли не впервые с нашего знакомства был не нервным, а задумчиво-оценивающим. Наконец, видимо, на что-то решившись, он протянул мне руку и прошептал:
