– Ну вот, даже и рифмовать не надо, чтобы купить такую бутылку.
Разбирала многочисленные письма почитателей. Большинство начиналось со слов: «Вы, конечно, удивитесь, что вам пишет незнакомый человек».
– Как они себе это представляют? – недоумевала Ахматова. – Мне пишут уже пятьдесят лет, и я каждый раз должна удивляться?
Многие известные писатели бывали здесь. И многие одаривали и хозяев, и гостей экспромтами. Вот, например, однажды Зощенко, скучая, разглядывал фотоальбом, в котором промелькнул вдруг снимок двух накачанных спортсменов в легкомысленных трусах.
– Этот думает: дай, думает, сниму штаны… И этот: дай, думает, и я сниму.
Впрочем, шутки здесь подчас бывали очень даже горькими. Михаил Ардов вспоминал: «Ардов (глава семейства, отец Михаила. – А.М.) – сидит на своем кресле в столовой, прихлебывая чай, и просматривает газеты.
– Послушай, – говорю я ему, – сегодня 22 июля, ровно год со дня смерти Зощенки. В приличной стране уже бы начало выходить полное собрание сочинений.
– В приличной стране, – отзывается отец, – он был бы еще жив».
Впрочем, иной раз «жертвой» становился сам отец семейства, Виктор Ардов: «Ардов при всей своей долгой жизни никогда не курил и не пил. Причиною тому в большой степени была его врожденная болезнь – порок сердца. А потому он никогда не мог, не умел отличить пьяного человека от трезвого. Разумеется, если этот пьяный более или менее стоял на ногах.
Как-то раз, когда нас с братом не было, на Ордынку забрели два наших приятеля. Были они в сильном подпитии, но отец, как всегда, этого не заметил. А тут, как на грех, перегорела в столовой лампочка, и Ардов попросил пришедших молодых людей ее заменить.
Те принесли стремянку, стали устанавливать ее под люстрой с нарочитым старанием и массой лишних движений. Потом один из них полез наверх, другой принял у него перегоревшую лампочку и подал новую… Но все это так неловко, что одна из них упала на пол и разбилась…
Ардов, который с недоумением наблюдал за действиями своих гостей, воскликнул:
– Вы что, клоуны?!..»
И все тот же М. В. Ардов приводил примеры специфического «ордынского» юмора: «Мы, как всегда, сидим в своей «детской» комнате, выпиваем и шутим. Среди нас сегодня Анатолий Найман, он только что выписался из больницы, из кардиологии, так что пить ему нельзя. Но шутить – сколько угодно.
– А хотите, – говорит он, – я вас познакомлю с медицинскими сестрами из своей больницы?.. Там чудные девушки-медсестры.
– Толя, – говорит один из нас, – познакомьте нас с медицинскими сестрами. Мы их будем «любить, как сорок тысяч братьев»…
У нас ценились именно такие шутки».
Но главным, так сказать, героем на квартире Ардовых была все же Ахматова.
* * *
Именно в этой квартире Анна Андреевна принимала гостей. Здесь ее навещал Солженицын. Здесь состоялась ее весьма странная встреча с Мариной Цветаевой.
Инициатива той встречи принадлежала самой Анне Ахматовой. Реакция Цветаевой ее довольно сильно удивила: «Я позвонила. Она подошла.
– Говорит Ахматова.
– Я вас слушаю.
(Да, да, вот так: она меня слушает)».
Впечатления Ахматовой об историческом свидании были не более лестны по отношению к Марине Ивановне: «Она приехала и сидела 7 часов».
Однако, по воспоминаниям хозяина, Анна Андреевна перекрестила гостью на прощание.
Возможно, кстати, что натянутость той встречи объяснялась не одним лишь сложным отношением друг к другу двух великих поэтесс, а еще и более материальными причинами. Надежда Мандельштам в «Книге второй» писала: «…сидя на скамейке в церковном садике на Ордынке, куда мы с Ахматовой убегали для разговоров, которые боялись вести в квартире у Ардовых…» Этот фрагмент, конечно, грубо вырван из контекста, но его достаточно, чтобы понять: Анна Андреевна и вправду опасалась, что квартира Ардовых прослушивается. И соответственно, беседу двух полуопальных поэтесс следовало вести предельно аккуратно.
