Я не знал, что ответить. Это было странно, я просто растерялся.
– Ну-у, – протянул я, – Сергей Степанович привез меня… – снова повторил я, чувствуя себя довольно глупо.
– Мы же договорились, что ты не будешь делать операцию, – сказала она.
– Мы договорились? – искренне удивился я.
Она повернулась ко мне.
– Я считала, что ты согласен со мной.
Она смотрела на меня, как учительница на нашалившего школьника.
– Ты считала, – процитировал я ее. – А что заставило тебя думать так?
– По-моему, мы не чужие люди, – то ли ответила, то ли спросила она.
– Ну и что? – чувствуя себя безумно пьяным, проговорил я.
– А то, что я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
– Да? А меня ты спросила? Может, я, наоборот, хочу, чтобы со мной все время что-нибудь случалось, – я улыбнулся.
Она отвела взгляд, сохраняя серьезное выражение лица.
– А обо мне ты не думаешь? – отчужденно и несколько обидчиво высказала она.
«Вот так номер!» – подумал я и не стал ничего говорить. Молчание тянулось. Я вспомнил о бутылке и решил предложить Леночке выпить, чтобы как-то разрядить ситуацию. Но прежде чем успел сказать, она произнесла, как-то одновременно и умоляюще, и приказывая:
– Я прошу тебя, откажись, не делай операцию.
– Почему я должен отказываться? – непонимающе спросил я, чувствуя, как винные пары клубятся в голове. Леночка почему-то вызывала их брожение, служа катализатором для них.
– Я прошу тебя.
– Разве это причина? – удивился я.
– А разве мое мнение для тебя ничего не значит?
– Слушай, – я чувствовал, что сейчас или упаду, или меня стошнит, или я воспарю и зависну под потолком от такой игры в нелогичные ответы, – я что-то не пойму, кто из нас пьян?
И уставился на нее стеклянными глазами, вдруг забыв, что хотел сказать. Но потом, словно пузырь поднялся со дна и лопнул на поверхности, выбрасывая мысли, – я вспомнил.
– Давай разбираться, – начал я. – Ты хочешь, чтобы я делал как хочешь ты – так?
Она смотрела перед собой, всем своим видом показывая, что не слышит ни слова.
– Но ты не хочешь делать так, как хочу я, – подозревая, что она все-таки слышит меня, продолжил я. – Так почему я должен делать так, как хочешь ты?
Я вдруг остановился, пытаясь понять, что это я сейчас сказал. Смысл был, это я знал точно, только где-то он затерялся, спрятался под словами.
– Ну, в общем, – я пытался оправдаться, – если тебе все равно, что хочу я, почему я должен слушать тебя? То есть, если нет понимания с твоей стороны, почему ты ждешь, что оно будет с моей?
Вот! Я был горд последней фразой. Это было почти то, что нужно. Но Леночка не оценила мое красноречие. Она считала ниже своего достоинства слушать меня и не слушала. Она была такой же, как давеча Сергей Степанович, – сурова и тверда как камень. Я подумал, что почему-то сегодня мне попадаются одни каменные люди. Может, Медуза Горгона пролетела ночью над городом?
– Ладно, ну его, – решил я размягчить камень, пользуясь вином и пьяной улыбкой, – давай лучше выпьем, – и чуть приподнял бутылку, показывая ее Леночке.
– Не делай операцию, – натянуто произнесла Леночка из своих каменных глубин.
Я подумал, что два каменных человека сегодня уговаривают меня и даже требуют совершить две абсолютно противоположные вещи.
– Да хватит тебе, – с улыбкой примиряюще произнес я, – лучше найди какие-нибудь стаканчики, – и снова хотел открыть бутылку.
– Я прошу тебя, не соглашайся на операцию, – как будто она хотела загипнотизировать меня этой фразой.
