Вскоре мы оказались у дверей деканата. Бросился в глаза распечатанный на принтере лист формата А-4, пришпиленный булавкой к обитому черным бархатом стенду с расписанием и факультетскими объявлениями. «Товарищи! – гласила надпись на листе. – Вступайте в партию алкоголиков биофака!» Электронный адрес, и далее еще что-то мелким шрифтом.
«Очередная проказа студентов, – подумала я, – которую еще не успели заметить, а иначе наверняка бы сняли».
Виктор Владимирович осторожно постучал в дверь деканата, выждал секунду-другую, повернул ручку, открыл дверь и вошел. На нас обратила взор секретарша – крашеная шатенка средних лет.
– Здравствуйте, – сказал Виктор Владимирович. – Я – сын одного из ваших преподавателей – Светина Владимира Николаевича. Вы, наверное, слышали о том, что произошло…
Секретарша смутилась.
– Насколько мне известно, Владимира Николаевича задержали по подозрению в убийстве Игоря Сергеевича Маркова, – робко сказала она.
– Да. Но я уверен в том, что отец мой невиновен, и намерен это доказать. Кого я мог бы расспросить об отношениях моего отца и убитого, об их взаимоотношениях с остальными преподавателями?
Секретарша сразу начала откровенно занудствовать:
– Ой, сейчас все заняты, на лекциях, декан и замдекана заняты подавно…
М-дела, они такие, работники бюрократического фронта! Сами из себя ничего не представляют, а так и стараются продемонстрировать свою мнимую значимость.
– Может, все-таки у кого-то сейчас окно? – предположил Виктор Владимирович. – Вдруг человек как раз скучает и будет рад побеседовать с нами?
Секретарша метнула на нас ядовитый взгляд.
– Я посмотрю, – сказала она, поджав губки, и принялась рыться в ящике стола, изображая чрезвычайно занятого человека, которого оторвали от работы мировой важности, и теперь она вынуждена выполнять сложную процедуру поиска расписания преподавателей. Хотя я была уверена в том, что до нашего прихода секретарша, мягко говоря, вола пинала.
В этот момент дверь отворилась, и в деканат вошел благообразный мужчина лет пятидесяти. Чуть полноватый, невысокого роста, в очках.
– Эх-х, – протянул он. – Такая скука – все проростки обработали, раньше чем через два часа на них даже смотреть не стоит. И студентов у меня сейчас нет. Окно, окно!
– Извините, – сказал Светин, обращаясь к вошедшему, – а у вас не найдется десяти минут для разговора со мной?
Секретарша прекратила копаться в столе.
– Найдется, – ответил преподаватель. – Я вас слушаю.
Виктор Владимирович изложил суть дела.
– Пройдемте ко мне в кабинет, – предложил преподаватель. – Там мы можем побеседовать в спокойной обстановке. Кстати, меня зовут Степан Олегович.
Мы назвали свои имена, после чего вслед за Степаном Олеговичем покинули деканат.
Владения Степана Олеговича располагались в подвале, где, как и положено в местах подобного рода, пахло сыростью и плесенью. Степан Олегович провел нас в лабораторию, столы и полки в которой были сплошь заставлены пробирками, баночками с реактивами, автоклавами и всевозможными измерительными приборами. Предложил стулья, обитые кожей, местами вытертой и отходящей.
– Так что конкретно вы хотели бы узнать? – спросил Степан Олегович.
– Мне интересно, в каких отношениях мой отец состоял с убитым, – задал вопрос Светин.
– В общем-то, весь биофак – дружная семья, – сказал Степан Олегович. – Бывают, конечно, и ссоры, встречаются и личности, вызывающие всеобщую антипатию, но это скорее исключение из правила, нежели само правило. И Игорь Сергеевич с Владимиром Николаевичем поддерживали дружественные отношения. Однако незадолго до известных трагических событий они поругались.
