Через день после того ужина мы с мамой отправились в магазин на примерку платьев.
С нами поехала госпожа Руза и Маарам.
В ее взгляде я видела сострадание, мама и свекровь были счастливы и утирали слезы, когда я облачалась в платье цвета слоновой кости с вышитыми золотом узорами.
- Ну, а ты сама доченька, что считаешь? – ворвалась в мои мысли мама, когда я замерла перед зеркалом глядя на то, как плотная ткань красиво струится по телу украшая его, закрывая уродливый шрам. А для души такое есть?
Я бы укрыла ее от всех и от себя самой.
- Красиво, мам. Оно идеальное.
- Ох, я же говорила Неха. Осталось отдать распоряжения, чтобы все сделали как надо, а пока что выберем свадебное сари.
Женщины стали щебетать между собой, и я ушла в примерочную.
- Далия, на тебя больно смотреть, дочка, - вошла няня помогая снять платье.
- А мне дышать, Маарам… Дышать очень больно, понимаешь? – ответила, стирая улыбку с лица, обнажая перед ней настоящее свое нутро.
Дальше еще два часа на второй наряд, обед в ресторане и поездка в студию танцев госпожи Эды.
- Мам, ты не устала?
- Ой, я чувствую себя такой помолодевшей, Далия, что не могу остановиться, - улыбается, беря меня за руку, пока мы едем по городу.
Сегодня очень жарко. Почти конец лета, но не скажу, что в другие месяцы года иначе. Просто сегодня больше сорока градусов.
Переоделись в свободные платья и вышли в комнату с зеркалами, увешанную большими шелковыми платками. На полу лежал как всегда плотный и мягкий бежевый ковер, звучала красивая мелодия. Вдоль стен лежали большие подушки, где села няня в роли зрителя.
Тут, в этом мгновении я всегда покидала вселенную моей реальности. Музыка уносила меня далеко. Сегодня так же.
Мама стала рассказывать хозяйке студии о готовящемся торжестве перед этим выслушав сожаления о потере дочери, и мы снова погрузились в прекрасную сторону восточной жизни. Ту о которой люди за пределами моей страны лишь говорят и представляют. Это сторона жизни только наша, созданная женщинами.
Закрываю глаза и испаряюсь:
«- Красивая мелодия, - улыбаясь нарушаю образовавшееся молчание между нами с Орханом.
- Мне тоже нравится.
- Это мой любимый инструмент и голос певицы очень красивый.
- Ты нервничаешь, Лала? – задает вопрос и подходит ближе ко мне, притаившейся около небольшой стенки.
- Да, потому что мы тут одни, и если…
- Ты вошла в ларек, никто и не подумает, что ты в доме. Тем более я почти закончил.
- Все равно страшно.
- Ты моя будущая жена, - улыбается.
- Будущая. Ты же знаешь, насколько всем все равно на это.
- Лучше станцуй, Лала и не думай о плохом, - делает мелодию чуть громче вгоняя меня в краску.
- Орхан, - возмущаюсь его просьбе с горящими щеками.
- Возьми мамин платок, - подает в руки красивую золотую ткань и смотрит такими глазами, что сердце разрывается на кусочки от счастья и любви к нему.
Мелодия переходит в стадию такой тягучести и замедления, что начинаю аккуратно и плавно двигать руками, разворачивая «золото» в своих ладонях.
Не соблазняю, просто черчу бедрами символы, слова, а руками довершаю образы. То, что хочу сказать ему, но не решаюсь.
Дыхание сбивается, когда он подходит ко мне очень близко со спины, а я не знаю, что мне делать. То, что я сейчас нахожусь тут уже идет вразрез с законами нашего мира, но я верю Орхану и знаю, что он не сделает ничего за что потом Всевышний обрушит на меня гнев.
- Не бойся, Лала, - шепчет в ухо целуя открытую шею.
