Эти ответы и ещё тысячи других прокручивал в голове европеец на случай непредвиденных вопросов. Наступил вечер, но вопросов со стороны проводника никаких не было. Всё происходило как всегда – спокойно и чинно. До дзонга остался всего лишь один перевал и назавтра они с шерпом навсегда расстанутся. У каждого своя жизнь, каждый выбирает свою дорогу.
Алексей Николаевич лежал возле костра, потихоньку вёл мудрые и не очень разговоры с огнём, иногда поглядывая на шерпа. Общение между людьми всегда приносит ясность, или хотя бы понимание. Ведь никто не виноват в смерти девушки! А если уж искать виноватых, то почему настоятель натыкал рогаток в подступах к статуе? Ведь благословение Далай-ламы должно быть безотказным послушанием для любого монастырского служителя. Почему же старенький монах не подчинился? Более того, он чуть не убил европейца, получившего благословение, а, значит, исполняющего волю богов. Что ж, этот тибетский архистратиг восстал против решения богов, за что поплатился жизнью.
Недалеко от костра писатель увидел откуда-то взявшийся деревянный щит, на который ложился тогда, в солярии дацана, а второй такой же взгромоздили сверху и намертво привязали его к этим кедровым доскам. Алексей Николаевич прекрасно помнил, что старик с девушкой, когда перевязывали многослойный деревянный бутерброд верёвками, над каждым очередным узелком читали нараспев какие-то свои мантры или заклинания. То же самое происходило и сейчас. Дуэт девушки и старичка на долгое время запал в сознанье писателя. Те же молитвы, тот же скрипучий старческий голос и лёгкое нежное девичье подпевание. Так могли петь только старец вместе с Сюань-нянь. Но откуда они здесь взялись? Они же оба погибли?
Европеец тряхнул головой, и оказалось, что молитвы или мантры ему вовсе не приснились. Не приснились также и верёвки. Он всё так же лежал возле костра, но руки и ноги у него были накрепко связаны. Шерп подошел и безбоязненно вытащил из-под головы спелёнатого верёвками европейца рюкзак с монастырской добычей. Голова Алексея Николаевича ударилась о камень, и он окончательно пришёл в себя.
– Ранг-ду, ты что делаешь? – прикрикнул путешественник на проводника. – Ты зачем меня связал? Ну-ка развяжи немедленно!
– Ты – лин-пош, – бесстрастно пояснил шерп. – Только ты мог вынести силу из дацана. Ты всё сделал, как надо.
– И я больше не нужен? Так? – хмуро заключил путешественник.
– Так, – кивнул проводник. – Я убивать тебя не буду. Нехорошо это. Погрейся пока у костра.
– А потом меня загрызут шакалы? – уточнил европеец. – Горного шакала не обманешь. Неужели ты можешь оставить меня здесь на растерзание этим мерзким тварям?
– У каждого своя судьба, – шерп закончил привязывать к грузовому седлу рюкзак, взял под узду переднюю лошадь, и, не спеша, двинулся к последнему перевалу. Дорога была ещё долгой, а рассвет уже близок. Зато там, в долине проводника ждут друзья и уважение за выполненную работу. Все теперь обязаны будут низко кланяться господину Ранг-ду. Что поделать, у них судьба такая.
– Убей меня, собака! – в бешенстве закричал Алексей Николаевич вослед проводнику. – Убей меня, пёс поганый!
Шерп шёл не оборачиваясь. Лишь лошади тревожно прядали ушами, но послушно шли за человеком. Крики сзади скоро затихли: то ли европеец понял, что кричать бесполезно, то ли берёг силы для сражения с горными шакалами. А у них клыки острые, они человека быстро зарежут.
