Войдя в коридор, я тут же направился в ванную комнату. Ополоснув лицо прохладной водой смыл кровавые потёки и оглядел себя в зеркало. Ну и видок! Под глазом набухал внушительных размеров синяк, на скуле уже образовалась гематома.
– Рыцарь! – усмехнулся я. – Вот теперь и у тебя появилось слабое место, которое при ударе будет болеть сильнее чем собственные раны…
Сняв разорванную футболку закинул её в мусорное ведро и поспешил в спальню за чистой одеждой. Рванув на себя дверь замер на пороге не в силах отвести взгляд в сторону: передо мной стояла Илона, прикрывавшая свою наготу одной из моих футболок.
– Извини, не знал, что ты здесь, – осипшим голосом произнёс я, невольно пялясь на её длинные стройные ноги.
– Твоя бабушка сказала, чтобы я переоделась, взяв одежду из шкафа: моё платье безнадёжно испорчено… эта футболка, она твоя, я могу её надеть? – неосознанно Синеглазка вытянула руку с одеждой вперёд, открывая обзору оголённую грудь.
Я молчал не в силах вымолвить ни слова.
– Ой, – поняла вдруг она свою оплошность, зардевшись от смущения.
Не противясь порыву, я обнял её и словно разряд тока прошёл между нашими телами при соприкосновении обнажённой кожи. Спина и руки Илоны вмиг покрылись мурашками.
– Ты МОЯ! Навсегда моя! – уверенно произнёс я. – Запомни, Синеглазка, я не прощу тебя, если позволишь прикоснуться к себе чужим рукам.
– У меня никого не будет, кроме тебя. Я твоя, только твоя Милош, никогда не сомневайся в этом.
В этот момент я жутко хотел её, но разве мог повести себя подобным образом с той, что заставляла трепетать от любви моё сердце?
Наклонив голову произнёс, касаясь её губ:
– Никому тебя не отдам…
– Не отдавай, – оборвала Илона меня, прижавшись к губам.
Лёгкое короткое соприкосновение отчего-то вызвало во мне шквал эмоций. Схватив с полки первый попавшийся домашний костюм, я толкнул дверь, покидая комнату. Я боялся не сдержаться и обидеть её своим напором, испугать, заставив пожалеть о всех сказанных словах.
Выйдя на высокое крыльцо вдохнул прохладный осенний воздух. Чем же взяла меня эта девчонка? Почему её прикосновения так будоражат, вызывая приступы необъяснимого удовольствия?
– Милош, не стой на ветру! – крикнула в приоткрытое окно бабушка.
Вернувшись в дом, я прошёл на кухню, где на табурете сидела Илона, обрабатывая зелёнкой многочисленные ссадины на ногах.
– Дай мне! – грубо произнёс я, отнимая у неё бутылёк.
Осторожно прикасаясь ватной палочкой к ранам, я смазывал их, дуя на каждую, чтобы облегчить её боль. Украдкой целовал острые коленки не пытаясь бороться со своим желанием. Она смотрела на меня изучающим взглядом, нервно покусывая губы.
– До свадьбы заживёт! – усмехнулся я, принимая её взгляд.
– А когда свадьба? – привела она меня в замешательство своим неожиданно наивным вопросом.
– Как только мне исполнится восемнадцать. Отказы не принимаются.
– И не собиралась. Я хоть сейчас готова идти за тобой на край света.
– Этого не потребуется. Я всегда буду там, где ты!
– Вижу непростая судьба ждёт вас, мои птенчики, – вздохнула бабушка, гладя нас ладонями по головам. – Слишком рано вы встретились. Ах, если бы всё позже произошло, но уже ничего не исправить. Внучок мой беспутный много боли тебе принесёт, а ты несмотря ни на что прощать будешь, принимая его покаяние…
– О чём ты, ба?
– О тебе, милок, о тебе.
– Ты, что-то видишь?
– Не думай об этом сейчас, будущее оно изменчиво. Лучше чай пейте, я вам из травок заварила. Илоне не помешает успокоительный сбор. Нагнали на девчонку страха эти дурни пьяные…
